Системный дед - [62]

- Ненавижу, когда вы правы. – Прошипела спустя пятнадцати минут Дана, когда зашипела рация, сообщая, что с нами хотят выйти на связь из бомбоубежища. – База, это Дана, прием.

- Да я и сам себя не особо люблю, по крайней мере, в такие моменты. – Вздохнул я, доставая еще кружечку чая и бутерброд. – Но что поделать, опыт есть опыт. Ну давай скажи мне, пока я перекусываю, кто там у нас Павлик Морозов. Если знаешь кто это, конечно. И уточни, нет ли вредительства.

- Предатель это. – Быстро ответила Дана, которая все больше и больше темнела лицом, слушая сообщение по рации. – Вас поняла, Синица. Оставайтесь на связи.

- Вот по рации вы научились общаться. Это, конечно, радует. - Вытер я внезапно вспотевшие руки. – Докладывай, да постарайся как можно подробнее. Чтобы даже самую малость не упустить.

- С базы ушла наша дорогая Галина Николаевна, как, впрочем, и несколько ее особо близких подруг. – Потирая нахмуренный лоб, начала рассказывать девушка. – Сказали, что уходят по вашему приказу. Все было относительно тихо и нормально, пока повара не пошли на склад. Там-то они и обнаружили, что все банки и упаковки с едой вскрыты, а отверстия измазаны какой-то желтой вонючей субстанцией. Так что теперь нам, как минимум, нечего есть. Может и еще что-то на базе не так, пока не смотрели. Хорошо хоть у нее доступа к резервуару с водой не было.

- Ну не совсем нечего. Ты уж не приукрашивай. – Улыбнулся я. – Пусть идут в помещение, где сломанные душевые. Я себе там каждый раз, когда вы что-нибудь из города приносили немного откладывал на ночной перекус. В общем, там у меня ящиков пятьдесят примерно, вразнобой всего подряд. Думаю, на ночь им хватит, а завтра начнем уже пополнять припасы. Да и один черт, нам уходить скоро, так что, в целом, ничего страшного и не произошло.

- Крутые у вас перекусы, Илья Владимирович. – Уважительно засмеялась Дана. – Я даже рядом со своей шоколадкой не стояла, с такими-то объёмами в пять десятков ящиков. Даже спрашивать не буду, сколько бы вы себе на полноценный обед отложили, если бы пришла к вам такая идея. Да еще и незаметно главное! Вот уж точно: в тихом омуте, черти консервы воруют и в душевую их складывают. Хорошо, я сейчас сообщу, а вы вытрете ладони, видать, где-то порезались. А то все в крови уже уделали.

- Это не порез… - Удивленно произнес я, рассматривая абсолютно целые ладони, из которых все сильнее и сильнее начинала сочиться ярко алая кровь, уже даже не капая, а изливаясь тонкой струйкой на пол.

Однако удивительнее всего было то, что кровь не собиралась в лужицу, а складывалась в буквы, написанные до боли знакомым детским подчерком. Недавно я уже видел такой в деревне на столике рядом с болтающейся на веревке Леной.

Здравствуйте, Дед Мороз!!!

У меня все хорошо. Погода теплая. Я знаю, что вы умерли, я слышала, как об этом говорили взрослые, но я верю, что вы воскресните и поможете мне. К нам недавно пришло много плохих дядь. Они постоянно всех били и спрашивали о вас. Больше всех били меня и маму. Она с тех пор, когда ее обидели в деревне, не разговаривает, а они не верили и били нас снова и снова. Они говорили, что вы не могли просто так нам помогать, и мы точно должны что-то знать про вас и продолжали бить.

Пару дней назад за нас заступился большой дядя полицейский. Они очень долго били его, а потом отвезли в лес и больше его никто не видел. Мой друг Сашка, водитель нашего автобуса, говорил, что дядя заболел и отдыхает.

Вчера ночью к нам снова пришли несколько дядь вместе с Сашкой. Они шатались и сильно плохо пахли водкой. Они пригласили меня покататься на машине и посмотреть лес. Мама была против, она держала меня и пыталась что-то сказать, но они ударили ее так, что она упала и перестала двигаться, а меня взяли на руки, и мы поехали кататься.

Меня много били, пока мы ехали и засовывали мне руки в плохие места. Мне было очень плохо, меня начало тошнить, и я стала плохо слышать. Тогда Сашка остановился, сказал, что сейчас покажет им фокус, который они запомнят навсегда, как только выведет меня из машины.

Мы вышли, он дал мне бутылку с газировкой, развернул меня к себе спиной и сказал лечь на землю, раздвинуть ноги, открыть рот и держать уши руками. И лежать так, пока не станет тихо, а он пока угостит дядь гранатом. Я тоже хотела гранат, но он сказал, что он особенный и только для взрослых дядь. Когда я легла, и он вернулся к ним в машину, что-то очень сильно бумкнуло, правда я не знаю, что именно, потому что лежала на земле, но машина загорелась, а Сашка с дядями, видимо, в ней умерли.

Я немного поплакала и пошла по следам от машины, чтобы вернуться к маме. Ведь, если я не вернусь, ее наверняка будут бить еще сильнее, и она тоже умрет. А я ее очень люблю и хочу, чтобы, когда я вернулась, они били только меня, а про нее забыли. Надеюсь, меня быстро убьют.

Мне нечем было писать вам письмо, и я очень сильно грустила. Но сегодня я упала и ударилась о камень. Из головы идет много крови, так что я взяла палочку и пишу на земле. Пишется очень хорошо, гораздо лучше, чем на бумаге. Буквы как будто сами рисуются. Раньше я так не могла. Я знаю, что я умру и мне никто не поможет. Я не буду просить у вас такую глупость. Но я надеюсь, что вы поможете маме, или хотя бы просто накажете всех плохих дяденек.