Система нервная - [49]

Он понимает, что я слишком близко, что его ладонь уже практически зажата между нашими телами. Я чувствую своей грудью, как бьётся его сердечко, и намеренно не прижимаюсь к нему бёдрами. Есть только мои губы и язык, которые не устанут ласкать это сокровище сегодня ночью, не обойдут вниманием ни одно его чувствительное местечко. Я начинаю опускаться на колени, облизывая его грудь, засасывая коричневые соски и целуя его поджарый живот. Он не знает, куда ему деть руки, положить их мне на плечи он не решается. Я завожусь от его запаха и тихого дыхания, которое я слышу сквозь недалёкий прибой и щебетание птиц за распахнутым окном. Мелкие песчинки впиваются мне в колени, когда я зубами цепляю резинку его шорт и тяну их вниз. Я смотрю ему в лицо и в моих глазах просьба: разреши мне. Его губы приоткрываются, будто он хочет что-то сказать, но не решается. Я продолжаю тянуть, не давая ему время подумать. Я вижу тёмные волосы на лобке и коричневую кожу на его члене. Тихий всхлип – первый, но далеко не последний сегодня ночью. Он опять испугался, опять зажался, стесняясь своей наготы. Я беззастенчиво оглядываю его всего, вытаскивая его стройные ноги из штанин. Он порывается прикрыться ладонями, но я удерживаю его руки, целуя его бёдра. С внутренней стороны кожа нежнее и горячее. Он не вырывает рук и не уворачивается, но я чувствую, как его тело подрагивает. Я поднимаюсь на ноги и веду его за руку к разобранной кровати. Он ступает по деревянному полу, и я засматриваюсь на его щиколотки. Я хочу облизать его острые косточки, поцеловать каждый пальчик. Встав рядом с кроватью, он осматривает её, будто место своей казни. Я хочу сказать ему, что если он и умрёт сегодня, то только от смертельной дозы удовольствия, но я не уверен, что он говорит на моём языке.

Я беру его на руки, подхватывая под коленями, и он испуганно вцепляется мне в плечи. Словно паук в свитую паутину, я кладу его в центр кровати. Он сжимает кулачки, словно птичка лапки, и подтягивает колени к животу. Я смотрю на него сверху вниз, захлёбываясь от восторга и нежности. Сколько удовольствия сулит мне это невесомое тело. Взяв его за щиколотку, я поднимаю его ногу и целую в коленку. Его нога непроизвольно дёргается, и я случайно прикусываю его за кожу. Ещё один всхлип. Пока что он меня не балует стонами, но ночь ещё молода, как говорят у меня на родине. Сумерки ещё не прокрались в комнату и я могу любоваться на мою добычу, доставшуюся мне по капризу моей горемычной судьбы.

Я присасываюсь к его шее, бережно прижимая его к себе - привыкай ко мне, отдайся мне. Он сжимает моё плечо, будто готовый оттолкнуть меня в любую минуту. Но я знаю, что мой птенчик не решится на это. Я вижу, что его глаза подёрнулись поволокой, а на гладких щеках разлился румянец – я вижу это в последних лучах закатного солнца и клянусь, нет в мире прекрасней картины. Я всё смелее вожу ладонями по его телу, оглаживая каждый участок кожи, целомудренно обходя маленькие округлые ягодицы и аккуратный член. Сначала там побывают мои губы и язык. Раздвигая его бёдра, я облизываюсь от предвкушения ощущения тёплой нежной кожицы под моими губами. Он весь гладкий – прозорливые родители подготовили его перед жертвоприношением. Округлые яички подёргиваются под коричневой кожицей, когда я провожу по ним языком. Я нежно засасываю сначала один сладкий шарик, а затем другой и снова слышу, слышу такой желанный полувздох-полустон. Вылизываю поджимающуюся мошонку, заставляя его дрожать и напрягаться всем телом. Его аккуратный член наливается кровью, я вижу, как он покачивается. Я не трогаю его, жду, когда он сам начнёт подаваться бёдрами ко мне от желания ласки. Перекатываю во рту яички, зажмуриваясь от удовольствия. Мой член распирает от желания, головка болезненно трётся о грубую ткань льняных шорт. Но я не могу сейчас раздеться, ещё нет. Он сам попросит меня об этом.

Мой мальчик глубоко дышит, я вижу, как вздымается и опадает его живот. Я, не останавливаясь ни на секунду, вылизываю его, как кошка своего котёнка. Его член топорщится вовсю, а тонкие пальчики начали несмело касаться моих плеч и волос. Я поднимаю глаза на его идеальное лицо и вижу, как он приоткрыл рот и облизывает губы розовым влажным языком. Боже, за такие губы и глаза я пойду на костёр! Я боюсь, что могу кончить, даже не прикасаясь к себе, просто глядя на них. Первый раз в жизни.

Он не может больше терпеть и начинает едва заметно приподнимать бёдра к моему рту. Я улыбаюсь, не переставая работать языком над его напряжёнными яичками. Подтягиваюсь выше и пропускаю его твёрдый член сквозь мои сжатые губы и получаю свою награду – он протяжно стонет, сжимая пальцами волосы на моём затылке. Да, мой хороший, вот так! Я трусь об его член своими губами, и волны удовольствия проходят от моего рта по всему моему телу. Такой вкусный, такой горячий. Он несмело двигает бёдрами, задавая темп, и я пропускаю его на всю длину, получая какой-то нездоровый кайф от удушья, когда моя гортань начинает сжиматься оттого, что он так глубоко. Мой птенчик совсем осмелел и уже тянется ко мне руками, чтобы погладить меня. В глазах уже нет страха, там только желание и немного любопытства. Я проталкиваю руки под его поясницей и крепко обнимаю, прижимая его пах к моему рту. Он вонзается своими пальчиками мне в предплечья, сладко постанывая, совсем не стесняясь. На языке растекается солоноватая смазка и я начинаю посасывать её из маленькой дырочки, как восхитительный нектар. Не сразу понимаю, что он тянет меня вверх, к своему лицу. Поднимаю глаза и зависаю на его губах, которые двигаются, будто он что-то говорит. Приближаю своё лицо к его губам, разглядывая каждую складочку, каждую морщинку. Он перестал шевелить губами, распахнул свои угольно-чёрные глаза. Я могу смотреть на его лицо вечно…