Система - [113]

Он выходит на лестничную площадку и дожидается перемены. Весёлые переливы звонка заставляют распахнуться десятки дверей, и гулкий топот сапог заполняет вакуум огромных проходов и лестничных клеток. Подождав ещё минуту, Мельман выходит с лестницы, и как катер, рассекая волны галдящих курсантов, направляется к аудитории. В пустом кабинете на задней парте сидит тот, кто ему нужен. Курсант Лобанов, он же Лобок, он же Лёшенька, по версии Мельмана держит крупную белобрысую голову двумя руками, уставившись в раскрытую тетрадь.

– Привет Лёшенька! – Мельман улыбается, не обнажая зубов.

Огромный курсант встаёт и вытягивает руки по швам.

– Здравия желаю товарищ майор!

– Да ты садись, Лёшенька, в ногах правды нет, – тёплый материнский тон может заставить любого искать на теле майора кормящую грудь. – У меня к тебе дело. Ты мне скажи, что это у Вас за представления последнее время разыгрываются?

– Не могу знать товарищ майор! – как-то уж очень резко и фамильярно отвечает Лобанов.

– Да брось ты это: «не могу знать», мы же с тобой не в строю, – Мельман кладёт мягкую ладонь на огромное предплечье курсанта. – Ты ведь у нас не можешь не знать. Ты как раз должен знать всё, Лёшенька. Давай попробуем ещё раз. Скажи мне, кто организует эти беспорядки. Песни эти дибильные, голодовки и так далее…

– Не могу знать товарищ майор! – Лобанов походит на тупого робота из фильма «Гостья из будущего».

Мельман несколько секунд хранит молчание, пытаясь поймать уворачивающийся взгляд курсанта, а потом начинает говорить снова.

– Лёшенька, давай с тобой договоримся, что эту фразу, «не могу знать», я слышал от тебя в последний раз. Не нужно злоупотреблять моим терпением, да и времени у нас с тобой в обрез. Я тебя ещё раз спрошу, а ты внимательно послушай мой вопрос, быстро подумай и ответь, кто организует эти беспорядки. Говори всё, что ты знаешь про это.

– Не могу знать то… – Резким ударом ладони об стол Мельман обрывает фразу Лобанова.

Он медленно встаёт, и курсант вынужден вставать вслед за ним.

– Так значит? Ну ладно. – Мельман крутит блестящую пуговицу на кителе курсанта. – Ты меня расстроил, курсант, а этого делать не следовало. – Пуговица отрывается и Мельман кладёт её на стол.

– Ну пока, Лобок, – он произносит кличку Лобанова с унизительной усмешкой и, развернувшись, уверенно идёт к выходу.

***

Кличку Гастелло, Саша Головатских получил при весьма пикантных обстоятельствах. Прошлым летом их рота находилась на учениях в полевом лагере недалеко от города. Ночи выдались холодные, и палатки приходилось подогревать буржуйками. Для этого назначался истопник, задачей которого было подбрасывать в печку угля и поддерживать комфортную температуру в палатке. В ту памятную ночь истопником в палатке взвода был назначен Саша. Он исправно швырял уголь в маленькую топку железным совком, пока все не уснули. Потом интенсивность подбрасывания угля пошла на убыль, так как, страдающий хроническим недосыпом, Саша стал клевать носом и выпадать из реальности. Сеансы внезапного короткого сна со временем стали частыми и затяжными, и Саше иногда приходилось пощипывать себя, чтобы не заснуть до утра.

В исправной работе маленькой чугунной печки с роскошным названием «буржуйка» есть маленькая хитрость. Она греет только тогда, когда в ней поддерживается огонь. Её нужно топить постоянно и непрерывно. Длительный перерыв влечёт за собой полное затухание печи, и, вследствие этого, мгновенное охлаждение помещения. Разжечь затухшую печь довольно проблематично. Именно этот казус и случился с Сашей. Когда открыв глаза после очередного яркого сновидения, он осознал, что в этот раз оно затянулось, было слишком поздно. Заглянув в печку, он увидел мёртвые угли, от которых курился слабый дымок. Пришлось прибегать к экстренному плану. Для этого в тамбуре палатки стоял цинк наполненный солярой. Цинк служил в основном для изначальной растопки печки. Саша на пузе приволок цинк к рабочему месту, и, зачерпнув пустой банкой из под тушёнки вонючей маслянистой жидкости, плеснул ею в печку. Результата не последовало, только дымок от углей стал более активным и окрасился в голубой цвет. Саша повторил манипуляцию, но результата снова не было. Тогда он решил использовать беспроигрышный вариант. Чиркнув спичкой, он стал подносить её к зеву печи, чтобы кинуть туда. В этот самый момент произошёл глухой хлопок, и в глаза Саше брызнул яркий обжигающий свет. Печке, видимо, не пошла вторая порция соляры, и она выплюнула её вместе с пламенем Саше в лицо. Курсанты, кровати которых находились рядом с печкой, были разбужены хлопком и яркой вспышкой, которая, озарив помещение палатки, тут же затухла. Взору внезапно пробужденных курсантов предстала широкая в зелёном ватнике спина Саши, над которой поднималось облако дыма. Потом спина повернулась от печки, и все увидели чёрное, как у негра, лицо с выпученными глазами и обугленной чёлкой и ресницами. Лицо открыло рот и произнесло «Во бля!». Вместе с ругательством изо рта Саши вывалился клуб дыма. А дальше были сморчки в кулак, перерастающие в хихиканье, а потом взорвавшиеся громким хохотом.