Система и общие единые законы Мироздания - [14]

- Кроме того, отсутствует коррупция, - добавил Велемир.

- Почти отсутствует, - уточнил Чердынцев.

- А как же торговля? - удивился я.

- Её заменяло развитое натуральное хозяйство и бартер.

- Хорошо. А что заставляло людей исполнять свои обязан­ности?

- Высокое сознание, чувство ответственности перед собра­тьями и, конечно же, дисциплина. И потом, каждый человек хорошо понимал, что он получит от общества то, что зарабо­тал: ни больше, ни меньше.

- Пока мне этого не понять. Получается, что Великая Север­ная империя жила при коммунизме?

- Скорее при развитом социализме, Гор, - вздохнул Велемир. - Теперь ты понимаешь, за какие «грехи» была уничтоже­на Тартария?

От слов волхва меня бросило в дрожь. Я всматривался в неповторимые лица русских богов и видел, как под ударами луче­вого и тактического ядерного оружия полыхают города Север­ной империи, как горят её леса, рушатся на землю сносимые ударной волной такие вот храмы... Какая культура погибла! - прошептал я. - Архитектура, скульптура, изобразительное ис­кусство, литература, театр, поэзия, музыка, искусство танца...

- Высшая космическая философия, психофизика, подлин­ная сословная психология, наука и методология, - добавил Чердынцев. - Но самое главное, с гибелью Тартарии кануло в лету неведомое как на Западе, так и Востоке жизнеустройство. То, что в XIX веке Маркс назвал социализмом.

- Почему вы называете такое жизнеустройство социализ­мом, а не как-то иначе, например, как у Маркса? - спросил я.

 

 

- Насколько мне известно, только при коммунизме исчезает институт денег.

- Карл Маркс, мягко сказать, слукавил. Его выдумка: «от каждого по возможности, каждому по потребности» - бред сивой кобылы. Что касается материального плана, потребности должны быть ограничены рамками необходимого и достаточного - ничего лишнего. Это аксиома. Надо помнить, что материальные ресурсы нашей небольшой планеты ограничены, бесконечность может быть только в плане духовных ценностей. Учись, раз­вивайся. копи знания, аккумулируй в себе умения и расти нравственно. Никто тебя в этом не ограничит. Кроме того, твой духовный рост позволит тебе выйти на уровень творчества, отыскать то, что тебя более всего привлекает. Другими слова­ми, позволит тебе стать счастливым. Ты ведь знаешь, что только любимая работа наполняет душу человека подлинной радостью,- закончил свою короткую речь Чердынцев.

- Так вот он какой подлинный коммунизм, - задумавшись, пробормотал я. - Теперь понятно, откуда Маркс взял свой. Из хроник об устройстве общества ариев севера, - и я снова по­грузился в изучение скульптурного комплекса.

Слева от Лады меня привлекла могучая фигура Сварожича. Самаргл был изображён в сарматском вооружении. На его голове красовался остроконечный клёпаный шлем, шею при­крывал высокий воротник, тело бога было покрыто кольчугой, поверх которой виднелся стилизованный чешуйчатый пан­цирь. Но в руках Самаргл сжимал не оружие, а обыкновенные кузнечные щипцы. Я вгляделся в лицо бога, оно было сурово и Непроницаемо.

- А почему у Сварожича вместо меча или секиры щипцы? - показал я на скульптуру.

- Это из мифа о борьбе его с Чёрным змеем.

- С тем, который пролизал двенадцать небесных сфер?

- У тебя неплохая память, Гор, - похвалил меня Велемир. - Это вселяет надежду.

Взглянув на следующую скульптуру, я понял, что передо мной сам его величество Стребог. У бога за спиной были рас­кинуты лебединые крылья, а в руке он сжимал боевой слож-­

 

 

ный скифский лук. На Стребоге доспехов не было, он был одет в обыкновенную скифскую или сарматскую одежду: куртку, узкие шаровары и короткие, перевязанные бичевой, сапоги. Лицо бога выражало мудрость и величие. Он смотрел на меня с интересом и улыбкой. Не выдержав его взгляда, я спросил:

- Это твоя работа? Ветер как из ружья! Снег слепит, летит сплошной стеной!

И мне показалось, что голова бога мне слегка кивнула.

- Вот видишь, - услышал я резкий голос Чердынцева, обращённый к Велемиру. - Это его затея, а не моя!

- Так я тебе и поверил, старый киржак! - засмеялся служи­тель храма.

- Бог нашему другу сам сознался, - продолжал ворчать Чердынцев.

Оставив волхвов выяснять отношения, я подошёл к двум последним скульптурам. Передо мной был весельчак Велес и суровый Перун. На Велесе была длинная до пола накидка. В одной руке он держал сарматский меч, а в другой - скручен­ный вокруг кисти руки кнут.

- Зачем ему меч? - обратился я к успокоившимся храните­лям. - С кнутом всё понятно...

- Это лучевое оружие, которым по мифу Велес сокрушил Рина. Помнишь тот старинный миф?

- Потом Велес разрушил гнездо Рина и выгнал союзника своего врага, дракона, далеко за пределы нашей Солнечной си­стемы, - скороговоркой выпалил я.

- Вот видишь, ты и сам не промах, просто не хочешь пре­одолеть инерцию навязанных жизнью стереотипов.

- Что, опять дурака валяешь? - погрозил мне пальцем хра­нитель.

- Всё нормально, - остановил его Велемир. - Не бубни и не мешай мне с Гором работать. Что у тебя по Перуну, - обратил­ся волхв ко мне.

- Почему бог войны без доспехов, и я не пойму, что у него в руках?

- Во-первых, Перун никогда не являлся богом войны. Он