Система-84 - [4]

Бергстрем фыркнул, Турен тоже едва удержался от смеха. Взглянул на врача и тихо покачал головой:

— Да, здесь мне, пожалуй, больше нечего делать... Кстати, отпечатки пальцев обнаружили?

Бергстрем сосредоточенно полистал блокнот.

— Отпечатков полно... так, так... посмотрим. Ага. Масса.

— Масса?

Свен Турен пожал плечами и сделал несколько шагов к машине.

— Что такое тимопорексные сокращения? — спросил Бергстрем у Хансона.

— А, это я просто выдумал. Турен может взъяриться по малейшему поводу, особенно если употребишь какой-нибудь профессиональный термин. Однажды я дал ему латинское название слова «мозоль». Минут пять он писал, ругался, стирал написанное, прежде чем я объяснил ему, что это такое. С тех пор у него аллергия на латынь.

Бергстрем засмеялся, но внезапно опять посерьезнел.

— А, черт...

Он догнал Турена, который неторопливо приближался к группе журналистов.

— Кстати, твой друг Люк из «Дагенс нюхетер» хотел поговорить с тобой.

— Люк? — спросил Турен, останавливаясь. — Улле Люк? Он что, начал заниматься вонючей погоней за «горяченьким»?

Он окинул оценивающим взглядом журналистов, стоявших неподалеку, и даже прищурился, чтобы рассмотреть их получше.

— Пусть кто-нибудь погасит эти синие прожекторы, с ума сойти можно от их света. Мешают людям спать. Вон их сколько — стоят и глазеют, вместо того чтобы нежиться в мягких постелях... Улле Люк, говоришь? Что-то я его не вижу среди этих гиен.

— Он пробыл здесь не больше четверти часа. Перекинулся несколькими словами с фотографом Свенсоном, ты его знаешь. Думаю, Свенсон и позвонил Люку... Хороший фотограф... Да, он сказал, что Люк поехал к себе — наверное, имел в виду в редакцию. Во всяком случае, Люк просил тебя позвонить.

Турен кивнул и двинулся дальше.

— Проследи, пожалуйста, чтобы сменили Пальма. Он стоит здесь уже несколько часов и еще не завтракал.

— Ты знаешь Пальма?

— Нет, но узнаю голодного человека. Сделаешь?

— Конечно... Не забудь про Люка.

— Небось ему нужны подробности... Кстати, он совсем мне не друг...

— Нет, нет, — сказал Леонард Бергстрем и вдруг понял, что перенял любимое выражение Турена.

Собаки, которых так упорно отгоняли от стола, наконец-то получили возможность ухватить кусок: вокруг Свена Турена, понапрасну старавшегося сделать вид, что он здесь посторонний, уже роились журналисты и фоторепортеры.

— Ну? — начал журналист, который особенно не нравился Турену.

— Что «ну»?

— Есть какие-нибудь новости? — закинул удочку другой.

— Конечно, есть. У того, кто их знает.

— А у вас? — встрял еще один репортер.

— А мне сказать особо нечего. В баке найден парень, ему около сорока. Мертвый. Врач полагает: умер от слишком большой дозы какого-то наркотика. Труп обнаружил мусорщик.

— Есть признаки насильственной смерти?

— Не знаю.

— Вы знаете, кто он?

Турен начал почти против своей воли испытывать удовольствие от вопросов.

— Нет.

— Вы пытались выяснить его личность? — спросил журналист, незнакомый Турену.

Турен внимательно оглядел спрашивающего. Парень, кажется, не дурак.

— Я не пытался.

— А кто этим занимается?

— Вероятно, кто-то из тех ребят. — Турен мотнул головой в сторону стоявших около мусорного бака.

— Это все?

— Наверняка не все. Спросите Бергстрема. Он непосредственно ведет расследование. — Опять нестерпимо захотелось яичницы. — Бергстрем! Иди сюда! Подкинь им фактиков или чего им еще там надо! — крикнул он.

Бергстрем вздрогнул и неуверенно подошел к репортерам. Турен выбрался из окружения и направился к машине. Усевшись, опустил стекло.

— Пальм! Послушай, Пальм! — крикнул он. — Можешь поехать со мной, глядишь, и удастся где-нибудь позавтракать!

Полицейский Пальм с облегчением направился к машине.

«Кто такой Пальм?» Это был первый вопрос, на который Леонарду Бергстрему предстояло дать ответ.

По какой-то странной причине редакции газет во всем мире похожи друг на друга. Стучат телетайпы, почти все говорят по телефону; кто-то пытается слушать радио, а где-нибудь в углу, стараясь не привлекать к себе внимания, играют в карты.

Самый молодой сотрудник, обычно это именно сотрудник, а не сотрудница, варит кофе для всех остальных, если пе бегает в это время по коридорам с отпечатками из фотоотдела, с посланиями от шефа или с пивом для всех страждущих журналистов, которые уже закончили свою работу, но почему-то не идут домой.

Ведь как ни ненавидят журналисты свою газету и все то, за что она выступает, ненависть эта сочетается с любовью и преданностью.

Когда утренний выпуск газеты уже запущен в машины, наступает время для обсуждения номера. Обсуждают статьи, чаще всего не вызывающие ничего, кроме отвращения, просматривают заголовки и тексты к фото, отмечают корректорские ошибки и жалуются на некомпетентность коллег.

В «Дагенс нюхетер» утренний выпуск печатался уже несколько часов. Опытные профессионалы, обозрев критическим оком сегодняшнюю продукцию, пришли к выводу, что и на сей раз им не удалось выдержать марку.

Улле Люк сидел за столом и спал. Во всяком случае, казалось, что спал. Ему, как никому другому, прекрасно известно, что значит быть настоящим профессионалом и все же давать никуда не годную продукцию.