Сиротка. Слезы счастья - [133]

– Наверное, нужно уметь сохранять свою душу ребенка, а делать это в шестнадцать лет намного легче, чем в нашем возрасте, – сказала, улыбаясь, индианка. – С этими добрыми словами я тебя покидаю.

Эрмин в знак согласия кивнула. Она уже собиралась пойти обратно к своей кровати, когда в двери напротив появилась Киона. В полумраке коридора она показалась Эрмин очень бледной.

– Мин, мне кажется, что у Тошана неприятности, – сказала она. За ее спиной в дверях стояли Лоранс и Акали. Их лица были перепуганными.

– Господи, какие еще неприятности? Говори, Киона! Ему угрожает опасность?

– Я не знаю, в чем там дело, но я только что увидела его в свете огня. Его лицо было перекошено от гнева, а кулаки сжаты. Были слышны крики и какие-то странные звуки. Я боюсь за него, Мин.

Мадлен, повернув назад, перекрестилась и сказала:

– Мой двоюродный брат сел на судно в шесть часов утра, и сейчас он уже должен находиться в Большом раю. Похоже, случилось что-то очень серьезное!

– Конечно. Он, наверное, оставил свой мотоцикл у хозяина постоялого двора в поселке Перибонка и пообедал на этом постоялом дворе, а затем отправился в Большой рай, – затараторила Эрмин, которая от охватившей ее тревоги начала дрожать. – Киона, ты не можешь сообщить мне что-нибудь еще? Что, по-твоему, я должна предпринять? Сейчас полночь. Даже если я попрошу нашего отца отвезти меня туда, мы приедем не раньше рассвета.

Киона, положив ладони на плечи своей сводной сестры, чтобы ее этим хоть немного успокоить, сказала ей:

– Я знаю, что нужно делать, Мин. Спустись в гостиную и позвони в полицию. В это время года они могут добраться до бухточки, которая находится рядом с Большим раем, на гидросамолете. Скажи им, что это срочно и очень серьезно. Я не могу дать никаких объяснений, но нужно сделать то, что я сказала, чтобы помочь Тошану.

– Хорошо, моя дорогая, я именно так и поступлю!

Эрмин побежала вниз по лестнице. Ее сердце бешено колотилось. Она не могла себе даже представить, какие события происходят сейчас там, на берегу Перибонки, но, даже и не обладая таким даром, как у Кионы, она предчувствовала, что эти события кардинально повлияют на их жизнь и на все их планы.

Валь-Жальбер, Маленький рай, тот же вечер

Шарлотта и Людвиг бодрствовали. Маленький Томас, устав за день, уснул и даже перед этим не капризничал. Шторы были задернуты. На столе стоял кувшин с дымящимся настоем.

– Я не понимаю Киону, – сказала Шарлотта. – Почему она подарила мне свои платья? Они ведь новые и наверняка стоят немалых денег.

– Ты спросишь ее об этом, когда она придет в следующий раз. Пока я пил чай, Киона куда-то исчезла и затем вернулась с этим свертком. Она проводила меня до машины и затем сказала, что это подарок для тебя и что ты любишь красивые вещи.

Шарлотта, покоренная красотой платьев, провела ладонью по материи. Сначала ее пальцы скользнули по зеленому муслину, расшитому гладью того же цвета, а затем она ласково прикоснулась к шелковистой поверхности хлопковой ткани, с узором из цветов пастельных тонов.

– Эрмин тем не менее будет недовольна. Думаю, именно она купила все это Кионе в Торонто.

– Ты бы лучше порадовалась такому подарку. Ты ведь жаловалась, что у тебя не хватает летней одежды. В воскресенье, если месье Маруа согласится одолжить мне еще разок свой «бьюик», я отвезу тебя в Роберваль. Ты сможешь сходить там на богослужение в церкви Сен-Жан-де-Бребёф.

– Не хочу я ни на какое богослужение, – пробурчала Шарлотта.

– Тогда давай прогуляемся по бульвару Сен-Жозеф, чтобы ты могла покрасоваться в одном из этих платьев, – вздохнул ее муж.

– Ты необычайно любезен, Людвиг! – сказала Шарлотта раздосадованным тоном. – Придумываешь, как бы сделать мне что-нибудь приятное. Однако я этого не заслуживаю.

Людвиг взял ее за руку и притянул к себе. Он всей душой желал любить ее так, как любил раньше.

– Шарлотта, мы должны смотреть в будущее – наше с тобой будущее здесь, в Квебеке. Нам обоим следует обо всем забыть и быть счастливыми. Я принял такое решение сегодня утром, когда мы были вдвоем в нашей спальне, а также вечером, когда прощался с Кионой. Меня охватила радость, потому что она мне улыбалась. Вспомни, именно благодаря ей мы с тобой познакомились в начале войны.

– Я знаю, чем мы ей обязаны, знаю. Она такая же любезная, как и ты, а еще щедрая. Я часто завидую им – Мимин и Кионе, – завидую их терпению и доброте. А сама я ничего особенного собой не представляю.

– Не говори так. Мы с тобой живем вместе вот уже семь лет. Ты подарила мне много любви и двух красивых детей, которых я обожаю. Я верю в нас, Шарлотта. Мы сможем благополучно пережить этот тяжелый период.

Людвиг усадил Шарлотту за стол и налил ей липового настоя, от которого обычно клонит ко сну. Затем он сел рядом с ней.

– Киона сказала тебе, что этот ребенок – от меня! – произнес он. – Даже если это и не так, то – во имя всех сирот, оставшихся после войны, во имя малолетних мучеников, пострадавших от нацистского безумия, – я буду растить его как своего собственного ребенка. Я буду любить его и заботиться о нем.

Шарлотта недоверчиво посмотрела на Людвига пристальным взглядом. Он еще никогда не казался ей таким красивым. Его светлые вьющиеся волосы спускались сзади ему на шею и обрамляли спереди его высокий лоб. В его лице не было ни одного изъяна, и к этому совершенству внешности добавлялись прекрасные качества его души – доброта, нежность и мудрость, – придававшие взгляду его пронзительно голубых глаз удивительный блеск.