Сирота Х. Человек из Ниоткуда - [24]

Его взгляд метался между дорогой и зеркалом заднего вида. Кэтрин судорожно пыталась отдышаться.

– Кому вы сказали о том, что собираетесь встретиться со мной? – спросил он.

– Никому.

– С какого телефона вы мне звонили?

Рука женщины, нырнув в карман джинсов, вынула «блэкберри».

– С этого, но…

Эван выхватил телефон, выбросил его из окна и увидел в зеркале заднего вида, как тот разлетается на куски.

– Что вы делаете? Только так они могли со мной связаться, сообщить о папе…

– Сейчас мы не хотим, чтобы они с вами связывались.

– Они следовали за вами.

– Нет, – ответил Эван, – не следовали.

– Откуда вы знаете?

Эван завернул на парковку у ликеро-водочного магазина и откинулся на сиденье.

– Выходим.

Обойдя машину, Эван вынул из багажника черную трубку с круглым навершием. Он провел ею вдоль ног, рук, туловища и туфель Кэтрин, пытаясь обнаружить электронные приспособления. Детектор ничего не обнаружил. Женщина стояла тихо, но по ее щекам катились слезы. Она дрожала. Эван развернул ее к себе спиной и просканировал сзади. Ничего.

– Садитесь в машину.

Кэтрин послушалась.

Эван объехал магазин, переместился на другую сторону улицы и растворился в дорожном движении на шоссе сто десять.

Кэтрин прижала руку к губам, отчего Эван с трудом разобрал ее слова.

– И что теперь?

Впервые у него не было готового ответа.

Глава 12 Женская работа

– А ты дорого берешь, – сказал Дэн Рейнольдс, галантно пропуская женщину вперед в коридоре отеля.

Кэнди Макклюр не замедлила шага.

– Я того сто́ю, – ответила она.

Член местного законодательного собрания Рейнольдс, заместитель председателя комитета здравоохранения, сумел сколотить приличный капитал, готовясь к выборам, но при этом лозунги его предвыборной кампании были социалистическими: он всегда упрямо выступал за защиту интересов пациентов. Это было нетипичное сочетание. Еще более нетипичными были его предпочтения в спальне.

Не последнее отношение к этим предпочтениям имела черная кожаная сумка, висевшая на плече у Кэнди. Ее светлые волосы были подстрижены и спрыснуты лаком, синие чулки в сеточку не скрывали крепких икр, а вот платье определенно было дорогим – без бретелек, оно закрывало женщину от колен до груди, одновременно подчеркивая изгибы ее фигуры. Кэнди выбрала это платье из-за молнии на спине: его легко было снимать.

Ковры с цветочным узором поглощали звуки шагов. Конечно, Кэнди предпочла снять комнату подальше, в конце коридора в отдаленном крыле здания. В старомодном отеле, находившемся в нескольких милях от озера Эрроухед, в декабре было не много посетителей. Свежий снег выпадал нечасто, а до праздников оставалось еще несколько недель. Немного посетителей – это хорошо. Потому что будет шумно.

Рейнольдс ускорил шаг, пытаясь заглянуть Кэнди в лицо. Зарегистрировавшись, женщина, как и было условлено, впустила его через черный ход. Он, многообещающий политик, не мог позволить, чтобы его заметили. Не здесь, не с ней.

Кэнди вертела на пальце большой медный ключ. У нее были коротко подстриженные ногти без маникюра, и это было единственное, что нарушало образ холеной женщины. Ей приходилось часто работать руками.

Рейнольдс указал на кожаную сумку.

– Помочь вам?

– Разве похоже, что мне нужна помощь?

От ее тона по позвоночнику Рейнольдса побежали мурашки.

– Жду не дождусь, когда увижу, что там.

– У вас нет выбора, кроме как ждать.

Щеки Рейнольдса покраснели, дыхание участилось. Кэнди вошла в комнату, которая была обставлена в стиле Лоры Эшли: подушки с рюшами, коллажи, акварели с изображением гусей. Бо́льшую часть комнаты занимала кровать с пологом. Раздвижная дверь в ванную была открыта, за ней виднелась медная ванна.

Именно из-за медной ванны она и выбрала это место.

Кэнди, сбросив сумку с плеча, со стуком поставила ее на пол. Расстегнув молнию, женщина достала прорезиненную простыню. Рейнольдс попытался заглянуть через плечо Кэнди, чтобы посмотреть, что еще есть в сумке, но она застегнула молнию и дала ему пощечину. Он коснулся кончиками пальцев следа, оставленного ее рукой, и тихо простонал от удовольствия.

Женщина закрыла деревянные ставни, а затем расстелила простыню на матрасе. Наконец она обернулась к Рейнольдсу.

– Раздевайся.

Он подчинился. У Рейнольдса было атлетическое телосложение, впрочем, талия немного раздалась вширь. В какой-то момент брюки зацепились за пятку, и мужчина едва не упал.

– Мы должны обсудить стоп-слово, – сказал он. – Мое – «артишок».

– Креативно.

– Сдирание кожи, игры с огнем и удушение – табу. Все остальное можно.

– Буду иметь в виду. Сидеть.

Рейнольдс опустился на кровать. Кэнди привязала его запястья и лодыжки к столбикам.

– Предпочитаю начинать с предварительных ласк…

– Замечательно, – сказала она, засунув ему в рот кляп.

Красный шарик во рту несколько искажал черты его лица, но Кэнди видела, что Рейнольдс доволен. У нее было не так уж много талантов, но теми, что имелись, она умела распорядиться. И одним из этих талантов была способность разбираться в мужчинах.

Кэнди выросла в Шарлотте, штат Северная Каролина, под другим именем и с детства насмотрелась на никчемных мужчин, начиная со своего отца и заканчивая любившими распускать руки приятелями. Фактически она сама себя вырастила. В шестнадцать Кэнди получила водительские права, а через несколько недель, после стратегического свидания с прыщавым работником автотранспортной инспекции, – и права водителя автобуса. Деньги были неплохие, а вот обучение – ужасным. Этот мистер Ричардсон с моржовыми усами и дыханием, воняющим кофе… После каждой ошибки, даже самой незначительной, он заявлял: «Ты убила ребенка». Коснулась колесом прерывистой желтой линии? Только что убила ребенка, солнышко. Смотри, куда рулишь. Слишком резко затормозила? Убила еще одного, сладенькая. Легче с педалью.