Сирийский десант - [7]

– Колонна попала в засаду… сорок пятый километр… майор Лавров… пусть высылают вертушки…

Сказав последнее приготовленное слово, Бахтияров упал на асфальт, его разноцветные глаза даже не закрылись, оба – и синий, и зеленый – уставились в небо, по которому проплывали легкие облака.

* * *

Майор Лавров потянул на себя дверь палаты реанимации и вошел. Медсестра, догнавшая его, скользнула следом, загородила дорогу и запричитала:

– Куда вы! К нему нельзя! Видите, он без сознания! Анна Петровна запретила! Сказала, никого не пускать!

– Ты потише, – молвил Андрей.

– Он все равно нас не слышит… – понизила голос медсестра.

– Меня ребята прислали. Я его должен своими глазами увидеть. – Лавров нежно, но уверенно приобнял медсестру за талию и устранил ее со своего пути.

Он остановился у замысловатой хирургической кровати. В головах у Бахтиярова подмигивала лампочками аппаратура, по монитору пробегали ломаные линии, от присосок на груди и руках тянулись проводки. Капитан лежал, прикрытый простыней до пояса. На бинтах расплывались пятна запекшейся крови. Глаза Дениза были плотно закрыты, глазные яблоки вздрагивали, двигались под веками, возможно, он видел сейчас что-то одному ему доступное, только они да рот и были видны на забинтованном лице. Лавров застыл – неуклюжий в наброшенном на плече белоснежном халате, в руках он сжимал шелестящий пакет со стандартным больничным набором – апельсины, сок, бананы, яблоки.

– Как он? – спросил Андрей шепотом.

– Плох… – прошептала медсестра, тихо ойкнула и прикрыла рот ладонью.

В палату решительно вошла врач – Анна Стрельцова. Девушка попыталась оправдаться:

– Я говорила, что нельзя, а он…

– Маша, оставь нас одних, – холодно произнесла Стрельцова.

Только когда за медсестрой закрылась дверь и ее задержавшийся на фоне матового стекла силуэт растворился в свете коридорных светильников, Анна повернулась к Лаврову и глянула на него. Теперь дверное стекло казалось киноэкраном, на котором вот-вот начнется проекция нового фильма.

– Я не мог не прийти, – выдавил из себя Лавров. Он, бесстрашный и безбашенный в остальном, потерялся в присутствии этой молодой женщины.

– Дениз после операции еще не приходил в себя. Он не слышит нас, не чувствует прикосновений. Ему и дела нет, что сейчас происходит рядом. Так что ты пришел не ради него, ты для себя пришел, чтобы душу успокоить.

– Что у него с лицом?

– Пришлось тридцать швов наложить.

Но майору казалось, что Бахтияров сейчас слышит их разговор, все понимает, вот только сказать ничего не может. А потому он и не произнес слов, адресованных Анне.

– Мне уйти? – вместо этого проговорил он.

– Как хочешь. – Женщина села на край кровати, взяла в свои ладони руку Дениза.

Этим жестом было сказано так много, что Андрей тут же понял: все, Стрельцова сделала свой выбор. Говорить самому ничего не придется. Он уже сделал шаг назад, к двери, как вдруг Бахтияров открыл глаза, сперва его взгляд был туманен, потом просветлел, словно пелену сняли. Он смотрел на Лаврова. Губы в прорези бинтов искривились в улыбке.

– Значит, не зря. Значит, успел, – произнес он почти беззвучно, узнав Андрея.

Лавров больше по движениям губ, чем по слабому звуку, догадывался, что говорил Дениз.

– Всех ребят вертушки вытащили. Больше никто не погиб, – подсказал Андрей. – Мы вот тебе кое-что принесли. – Он поставил на тумбочку пакет.

– У меня все есть, – Бахтияров перевел взгляд на Анну, и его пальцы сжали ее ладонь.

– Я пойду, поправляйся.

– И ребятам от меня привет передай. Извини, устал, – сказал капитан и вновь закрыл глаза.

Его грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Лавров покинул палату, Анна даже не обернулась, продолжала сидеть рядом с Денизом.

Лавров еще несколько раз навещал Бахтиярова. Тот шел на поправку довольно быстро. Через две недели его уже перевели из реанимации в общую палату. Загипсованный капитан строил планы на будущее, собирался вернуться в строй. Когда с лица Бахтиярова наконец сняли повязки, то Лавров почти не узнал его. Только глаза да линия губ оставались прежними. А остальное… Теперь Дениз отдаленно напоминал положительного героя латиноамериканского сериала. Наверняка Стрельцова скроила ему новое лицо из лохмотьев кожи по своему разумению, на свой вкус. Все равно старого уже было не вернуть.

Анна больше никогда не появлялась перед ними двоими вместе, зато неизменно подкарауливала Лаврова в коридоре, когда он возвращался от Дениза, явно хотела сказать что-то важное, но каждый раз не решалась. И вот однажды произнесла:

– Денизу уже не вернуться в строй, это я тебе, Андрей, как медик говорю. Не пройдет он комиссию. Он еще надеется, но это бесполезно. И ты должен об этом знать.

– Понял, – ответил Лавров и тяжело вздохнул.

Он знал, что такое для офицера-десантника в расцвете сил уйти со службы. Ты еще не растратил запал, у тебя еще планы… И вдруг тебе надо уходить на гражданку. Сколько блестящих офицеров после этого спилось, сколькие свели счеты с жизнью…

– Ты уж позаботься о нем, – поспросил он Анну.

– И я о том же. Не бойся, со мной он не пропадет, – ответила женщина – и военный хирург.

Все случилось так, как говорила Анна, – Бахтияров медицинскую комиссию не прошел, ему пришлось покинуть службу в ВДВ. Рассталась с военной медициной и Стрельцова. Вместе они уехали на родину к Бахтиярову, в Казань, там у него имелись многочисленные родственники, а значит, и связи. Вскоре Лаврову даже приглашение на свадьбу прислали, но это было уже выше его сил, и он сделал все, чтобы на эти дни командование отправило его в очередную командировку. Но потом он приезжал к Денизу, и не раз.