Сиреневый туман - [7]

Занервничали и «беспартийные грузчики». Затянувшийся разговор со следователем явно путал их планы. Однако Лимакин не спешил расставаться с бывшими коллегами Казаринова. Чувствуя, что от следователя быстро не отделаться, выход из щекотливого положения нашел бригадир — лобастый с квадратными плечами крепыш. Сунув самому молодому по виду парню пачку измятых пятерок, он безапелляционно приказал:

— У девок в «Домашнем хозяйстве» возьми канистру и — на пивзавод!

— А вдруг там пустой номер?.. — замялся парень.

— Тогда — прямиком к бабке Кузнечихе. Попроси пару пузырей.

Парень посмотрел на зажатые в руке деньги:

— Тут хватил на два?

— Ну ты, блин, как ребенок! За посуду не плати. Скажи, бутылки вернем.

Гонец понятливо кивнул и прытко отправился выполнять задание. «Не самогоном ли бабка торгует?» — вспомнив заключение судмедэксперта, подумал Лимакин.

— Кто такая Кузнечиха? — спросил он.

Бригадир, ухмыльнувшись, кивнул в сторону большеротого здоровяка:

— Коли Санкова учительница. — И, словно меняя тему разговора, добавил. — Коль, расскажи следователю, как она учила тебя.

Санков расплылся в улыбке:

— Мировецкая была учителка! Географию преподавала. Вызывает к доске: «Итак, Николай, какой бывает в Сибири климат зимой?» — «Холодный», — отвечаю. «А летом?» — «Летом теплый». — «Садись — три».

Грузчики дружно захохотали. Бригадир опять ухмыльнулся:

— Вот математик у них в школе сильный был. В любое время суток спроси Колю: «Сколько будет ноль-пять да ноль-пять?» Не задумываясь, ответит: «Две пол-литры».

Посмеявшись с грузчиками, Лимакин попытался узнать адрес «Кузнечихи», но бригадир снова отделался шуткой. Выдавать следователю тайный «шинок» он не хотел. Пришлось повернуть разговор к Казаринову с Галактионовой. На вопрос «Как они жили между собой?» бригадир ответил без колебаний:

— Последние полгода как кошка с собакой, а раньше Юлька от Спартака млела.

— Почему так резко изменились их отношения?

— Спился мужик, ослаб.

— Кроме водки, других интересов у него не было?

— Были, как у гамадрила: «Ба-бу-бы». При виде женских ног Спартак начинал дрожать, будто строевой конь при звуке походной трубы.

— Галактионова не ревновала его?

— Юлька сама на передок слаба, — бригадир вновь попросил Санкова: — Коль, расскажи про секс-шоу с Юлией Николаевной.

— Иди ты, бугор, знаешь куда?! — внезапно оскорбился тот.

— Не стесняйся, Коля, дело житейское…

— Чо я, порнуху должен следователю гнать?

— Порнография и эротика — разные вещи.

— А слова-то одни, матерные.

— У тебя ж всеобщее среднее образование. Неужели не можешь выразить мысли без мата?.. — Бригадир с хитринкой посмотрел на Лимакина. — Пока Николаша резину тянет, я начну. Это еще до Спартака у них роман состоялся. Тогда Юленька помоложе была. Она и теперь прилично смотрится, а в то время — пальчики оближешь! Коля, понятно, не стерпел и положил на нее глаз…

— Не ври, бугор! Юлька сама строить глазки начала, — перебил бригадира Санков.

— Ну, Коля, гони дальше, гони!..

— А что дальше… Вижу, сама напрашивается. Для потехи притиснул на складе за ящиками, Юлька и размякла: «Ой, только не здесь… Приходи домой вечером. Музыку послушаем, коньяку с кофе попьем». Думаю, во лафа подворачивается — на дармовщину хапнуть! «Заметано, — говорю. — Чуть стемнеет — жди». Трезвый, как нарочно, был, еле дождался до вечера. Пришел. Юлька — цветет и благоухает. В таком прозрачном наряде, аж насквозь все прелести видно. На столе — закуси разной на всю нашу бригаду хватило бы, а я, кроме бутылки коньяка, ничего не вижу. Закусь мне — до лампочки. Юлька с кофейником засуетилась. Говорю: «Брось глупости! Не надо коньяк портить кипятком». Она на все согласна. Ну чокнулись, закусили, еще чокнулись, еще…

— Николаша, давай ближе к делу, а то прочокаешься до утра, — поторопил бригадир.

— Не, — расплылся в улыбке Санков. — Через полчаса бутылка уже опустела. Юльке так жарко стало, что и прозрачную блузку сняла. Мне же в ту пору одна бутылка была, что слону дробина. В самую норму захорошел. Сила из меня поперла. Смотрю на млеющую Юльку и соображаю: «Елки-моталки! У такой разогревшейся бабенки я шутя еще коньяк заработаю…» — Санков, вроде прикидывая, как бы получше сформулировать мысль, мучительно наморщил лоб.

— Понятно, Николаша, первую ходку ты сделал добросовестно, — подсказал бригадир.

— Ну, — благодарно улыбнулся за подсказку Санков. — Юлька как на седьмое небо взлетела. Покейфовав в постели, запорхала по комнате и из серванта на стол — хлоп другой пятизвездочный поллитряк. Тут уж я принялся, не чокаясь, стопари глотать. Дураку на этом бы пузыре и завязать надо, да я и тогда безразмерным был. Чую, капитально забалдел, но третью бутылку откупорить хочется. Вижу, Юлька тоже изнемогает, так здоровски я приглянулся ей. Эй, думаю, была не была!.. Растравить-то Юльку растравил, а у самого от пятизвездочной литровки голова кругами пошла и это самое…

— Как стрелки у часов на полшестого, — опять подсуфлировал бригадир.

— Ну. Во когда комедия началась! Разъяренная Юлька всю морду мне когтями исполосовала. Чудом, зараза, глаза не выдрала. Домой приперся, как после ледового побоища. Жена в пузырь: «Кто?» Сдуру ляпнул, мол, кошка поцарапала. Баба за палку да — по рогам!..