Сионизм в век диктаторов - [26]

.

Даже когда нацисты бросали левых в концентрационные лагеря, Вельч критиковал левых еврейских журналистов:

«Если национал-социалистские и немецкие патриотические газеты сейчас часто пишут о типичном еврейском писаке и о так называемой еврейской прессе… следует указать на то… что честные евреи всегда негодовали по поводу насмешек и карикатур, направленных еврейскими фиглярами против евреев в той же самой степени или даже большей, чем против немцев и других» ¹³.

Хотя левая пресса подвергалась нападкам со дня пришествия нацистов к власти, еврейские газеты по-прежнему выходили открыто. Естественно, они подвергались цензуре; если журнал печатал нечто неуместное, он закрывался по крайней мере временно. Однако нацисты не заставляли сионистов осуждать своих еврейских собратьев.

После «холокоста» Вельч раскаялся по поводу редакционной статьи, заявляя, что должен был бы посоветовать евреям бежать и спасать свои жизни, по он никогда не утверждал, что статью его заставили написать нацисты. Вельч не был фашистом, но он был слишком большим сионистом-сектантом и тщательно обдумывал свои идеи о мире вообще.

Как и большинство лидеров ОСГ, он был твердо уверен в том, что «эгоистический либерализм» и парламентская демократия умерли, по крайней мере в Германии. В международном плане он по-прежнему стоял за англичан в Палестине,

но корреспондент «Рундшау» в Италии Курт Корниккер был совершенно открыты-м профашистом ¹⁴. Лидеры ОСГ были уверены в том, что фашизм — это волна будущего, само собой разумеется, в Центральной Европе и в этих рамках противопоставляли «хороший» фашизм Муссолини «эксцессам» гитлеризма, которые, как они полагали, с их помощью пойдут со временем на убыль.

Расизм теперь торжествовал победу, и ОСГ шагал в ногу с победителем. Разговоры о крови начали шириться с заявления Блюменфельда, сделанного в апреле 1933 г., о том, что евреи ранее маскировали их естественную обособленность от настоящих немцев, основанную на различии крови; но они достигли вагнеровского размаха 4 августа, когда был опубликован в «Рундшау» пространный очерк «Раса как фактор культуры», в котором автор размышлял об идеологических последствиях нацистской победы для евреев. Он доказывал, что евреи должны не только молчаливо принять диктат их новых хозяев; они должны были также понять, что расовое разделение полностью пойдет им на пользу.

«Мы, живущие здесь как «чужая раса», должны безоговорочно уважать расовое самосознание и расовый интерес германского народа. Это, однако, не исключает мирного сожительства людей различных рас.

Чем меньше возможность нежелательного смешения, тем меньше необходимость «расовой защиты»… Существуют различия, которые в конечном счете уходят корнями к предкам. Только рационалистские газеты, потерявшие ощущение более глубоких причин и глубин души, могли оставить в стороне предков как просто относящихся к царству „естественной истории”».

В прошлом, продолжала газета, было трудно заставить евреев объективно оценивать расизм. Но сейчас наступило время — на самом деле оно уже давно пришло — произвести некоторую «трезвую оценку»:

«Раса является, несомненно, очень важным, более того, решающим моментом. «Кровь и земля» действительно определяют бытие народа и его достижения». Евреям придется наверстать «то, чем в значительной мере пренебрегли последние поколения, когда еврейское расовое сознание не принималось во внимание». В статье содержалось предостережение от «пустячной» расы, а также от ЦФ, который после «холокоста» начал отказываться от своей ассимиляциоиистской идеологии, только перед угрозой катастрофы, но «не изменился е своей основе».

Было недостаточно ставить под вопрос чистоту расы их соперников. Чтобы доказать, что «движение еврейского ренессанса» всегда было расистским, «Рундшау» перепечатала под заголовком «Голоса крови» две довоенные статьи (опубликованные до 1914 г.): «Поющая кровь» Стефана Цвейга и «Песнь крови» Гуго Салюса. В них выражался восторг по поводу того, ка, к «современный еврей признает свое еврейство… путем внутреннего опыта, который в мистической форме учит его специальному языку крови».

Но хотя эти «подражатели» нацистов были закоренелыми расистами, они не были шовинистами. Они не считали, что в расовом отношении они превосходят арабов. Сионисты собирались даже возвысить своих двойников братьев-семитов. Их фолькизм был лишь искаженным ответом на их собственную «проблему личности», как они говорили: он позволял им примириться с существованием антисемитизма в Германии и не бороться с ним. Они спешили успокоить своих читателей тем, что многие современные нации и государства состояли из людей различных рас и вопреки всему расы могли жить в согласии. Евреев предупреждали: теперь, когда они должны были стать расистами, они не должны стать шовинистами — «человечество — выше расы» ¹⁵.

Хотя расизмом была пронизана вся литература, издаваемая СОГ, зарубежные еврейские наблюдатели всегда считали Иоахима Принца своим самым голосистым пропагандистом. Будучи до 1933 г. избирателем, всегда голосовавшим за СДП Г, Принц стал неистовым шовинистам в первые годы третьего рейха. Некоторые его злобные высказывания против евреев, содержащиеся в его книге «Мы — евреи», могли бы быть прямо включены в собственную пропаганду нацистов.