Синяя песня холмов - [3]

- Да-а, занесло меня, - произнес Олег вслух.

«А горы бесподобные, величественные горы! Вот так и буду на них глазеть, - подумал он. - Без приборов, как без рук».

Он вернулся к ложементу, сел, окинул взглядом пульт. «Ну и какие выводы мы будем делать? - спросил он сам себя. - Самое время делать выводы. Начнем с того, что… А с чего начнем? Без всяких сомнений - корабль посадили. Иначе произошедшее объяснить просто невозможно, по крайней мере, трудно объяснить - Не планета же сама по себе притянула корабль и обеспечила посадку? Значит, кто-то. А кто? Выведена из строя корабельная электроника. Выведена - мягко сказано, уничтожена - это поточнее будет. Ну так что - чужой разум? Неизвестная цивилизация? Почему она не обнаружена раньше? Этот район галактики хоть и редко посещаем, но беспилотные разведстанции в свое время изучали его довольно тщательно. Зеленый конус?»

И тут он вспомнил трехлетней давности служебное расследование чрезвычайного происшествия с Гришей Твердохлебовым. В своем рапорте Твердохлебов описывал встречу с неким Зеленым Конусом. Рассказ его показался малоправдоподобным, но фактом оставалось то, что Твердохлебова подобрали без сознания в открытом космосе - работал спасательный радиомаяк скафандра. Разведкатер не нашли, он затерялся в просторах космических. Твердохлебова обвинили в разгильдяйстве: мол, вышел из катера прогуляться, улетел слишком далеко, да и заблудился. Подобные истории случались с ним сплошь да рядом.

А теперь снова зеленый конус… Ладно, поживем - увидим, - подумал Тихомиров. Он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла, но ощущение присутствия рядом кого-то постороннего не давало ему расслабиться полностью.

Глава 2

Два дня ушло на ремонт, восстанавливалось все, что можно было восстановить. Тихомиров даже попытался проникнуть с бортовыми киб-ремонтниками в реакторный отсек, но отказался от своей затеи, не сумев снять локальное экранирование, установленное, видимо, электронным мозгом, до последней секунды пытавшимся защищать корабль от вмешательства извне. По крайней мере, теперь Олег точно знал, на что может рассчитывать в выпавшей на его долю участи Робинзона. Робинзона ли? Мир за стенами корабля продолжал оставаться неизвестным. За два дня ничего не произошло, у корабля никто не появлялся. Трудно предположить, что посадившие корабль тут же потеряли к нему всякий интерес. В самом деле, не рев же планетарных двигателей их перепугал? На испуг не похоже, корабль садили - не боялись. Тут что-то другое. И теперь, когда с техническим состоянием корабля наступила полная ясность, встала необходимость исследовать мир, в котором, судя по всему, предстоит жить, необходимо выполнить хотя бы элементарные анализы окружающей среды. И вполне вероятно, именно этого - выхода из корабля - ожидают от него неведомые хозяева планеты.

На третий день, утром, Тихомиров облачился в скафандр высшей защиты и спустился в ангар. Под потолком зажглись редкие лампы дежурного освещения, озарив тусклым светом бронированные стены. На полу ангара лежал огромный черный паук.

- «Тарантул», это я. Походный режим работы.

На туловище паука вспыхнули огни, лапы его распрямились, и он встал во весь свой пятиметровый рост.

- Я готов, - раздался ответ. В черном туловище распахнулся люк.

Тихомиров прямо с площадки шагнул внутрь вездехода.

- На выход, - сказал Олег, опускаясь в кресло водителя.

В стене ангара образовался яркий голубой прямоугольник, и «Тарантул», плавно переставляя многосуставчатые лапы, осторожно спустился по пандусу на оплавленную двигателями почву. Олег остановил машину и, пока электронный мозг вездехода занимался анализами, рассматривал развалины. Прозрачный изнутри, тинтониевый корпус «Тарантула» позволял обходиться без телемониторов. До развалин было триста с небольшим метров. Олегу хотелось, чтобы это были действительно развалины, однако он понимал, что попытка желаемое выдать за действительность в его положении ни к чему хорошему не приведет.

Компьютер выдал на монитор данные анализов. Олег приятно удивился. Атмосфера планеты оказалась вполне пригодной для дыхания, но недоумение вызвало полное отсутствие какой-либо органики - ни бактерий, ни вирусов, стерильный, как в реанимационной, воздух. На планете была вода, естественный радиоактивный фон не выше нормы, солнца предостаточно, температура за бортом «Тарантула» +38 градусов - немного жарковато, но все лучше, чем -38. Можно выставить аварийный радиобуй, запитать его на солнечные элементы и ждать, когда прилетят спасатели.

Тихомиров решил осмотреть то, что было похоже на развалины. Через несколько минут вездеход стоял перед щербатыми, осыпавшимися стенами. Ряды окон-трапеций тянулись один над другим в три этажа по всей длине стены, сквозь обрушившийся потолок свет потоками падал внутрь строения. В стене был пролом. А может, это был вход внутрь, других входов Олег не видел. Он долго всматривался в этот пролом и, решившись, приказал «Тарантулу» опуститься и принять боевую позу. «Тарантул», ложась брюхом на землю, вытянул четыре ноги, четыре другие его ноги поднялись высоко вверх, ощетинившись датчиками и излучателями. Тихомиров перекинул ремень бампуля через шею, открыл мембрану шлюза и вышел наружу. Перед проломом он остановился, постоял осматриваясь и, мысленно произнеся заклинание из детской сказки «Сим-Сим, откройся!» - шагнул вперед.