Синтез йоги – I - [60]

Ибо всё должно совершаться как жертвоприношение: Единое Божественное должно быть целью и сокровенным смыслом всякого действия. В занятиях наукой, целью которой является обретение знания, цель йогина должна состоять в том, чтобы открыть и понять действия Божественной Энергии-Сознания в человеке, животных, предметах и силах, распознать значение и смысл ее творений, способы осуществления ее таинств, постичь символы, которые она использует для формирования проявленного мира. В практических науках, будь то ментальные и физические или оккультные и психические, цель йогина должна заключаться в том, чтобы понять пути Божественного и его процессы, познать предоставленные нам материалы и средства для нашей работы, чтобы мы могли использовать это знание для сознательного и совершенного выражения могущества, радости и самореализации духа. В искусствах цель йогина должна не просто сводиться к эстетическому, ментальному или витальному наслаждению и удовлетворению, но состоять в том, чтобы, видя Божественное повсюду, поклоняясь ему и в благоговении стараясь раскрыть смысл его трудов, выражать это Единое Божественное, присутствующее в богах, людях, живых созданиях и неодушевленных предметах. Теория, прослеживающая глубинную связь между религиозным стремлением к Богу и подлинным величайшим искусством, по сути своей справедлива; но религиозное воодушевление, к которому всегда примешиваются другие смутные и сомнительные чувства, мы должны заменить духовным стремлением, духовным видением и духовным восприятием, дающим способность правильного понимания переживаемых состояний. Ибо чем более широким и разносторонним видением человек обладает, тем более он способен к восприятию Божественного, скрыто пребывающего во всех людях и во всех вещах, и тем выше он сможет подняться над поверхностной религиозностью в жизнь духовную, а значит, тем более просветленным, пластичным, глубоким и влиятельным будет искусство, проистекающее из этого духовного источника. Отличие йогина от других людей состоит в том, что он живет в более высоком и обширном духовном сознании, и, таким образом, вся совершаемая им деятельность, связанная с познанием или созиданием, должна исходить именно из этого сознания, а не быть продуктом деятельности ума. Ибо йогин должен выразить более высокую истину и более обширное видение мира, чем это доступно обычному уму человека, – или, скорее, более высокая истина и более обширное видение должны выразить себя в нем и через него, направляя и организуя его действия, не ради его личного удовлетворения, а ради осуществления божественной цели.

В то же время у йогина, который познал Всевышнего, нет никакой настоятельной необходимости или обязанности заниматься какой-либо деятельностью: для него она не является ни долгом, ни потребностью ума, ни доставляющим удовольствие полезным делом, не продиктована она и самыми высокими человеческими мотивами. Он ничем не связан, не скован и не ограничен в своих действиях, не имеет он и никаких личных мотивов, которые побуждали бы его к поискам славы, величия или собственного удовлетворения. Он может выполнять какую-то работу и тут же ее оставить, если того пожелает Божественное, но он не испытывает также нужды и отказываться от деятельности в мире в своем поиске высшего интегрального знания. Он будет действовать точно так же, как действует и созидает высшая Сила – ради духовной радости, которую приносит процесс созидания и выражение Духа, либо для того, чтобы помочь этому миру, в котором Божественное совершает свой труд, содействуя сохранению его целостности, правильной организации жизни общества или осуществляя духовное руководство. Гита учит, что человек знания своим образом жизни прививает тем, кто еще не достиг духовного сознания, любовь и привычку ко всем видам труда, а не только к тем, которые считаются по своему характеру благочестивыми, религиозными или подвижническими; своим примером он не должен отвращать людей от деятельности в мире. Ибо мир не должен останавливаться в своем развитии, а должен следовать своему великому стремлению ввысь; нельзя уводить людей и народы от пусть и невежественной деятельности к еще худшему невежеству бездействия или позволять им погружаться в состояние жалкого упадка и скатываться к разложению и распаду, которые постигают сообщества и нации, когда в них воцаряется тамасический принцип – принцип мрачного хаоса и невежества или апатии и инертности. «Ибо и у Меня, – говорит Господь в Гите, – нет никакой нужды совершать действия, поскольку нет ничего такого, чего Я не имел бы или должен был бы обрести; и всё же Я совершаю действия в мире – ибо если бы Я не действовал, все законы пришли бы в беспорядок, миры погрузились бы в хаос и Я стал бы губителем этих народов». Духовная жизнь не нуждается в том, чтобы во имя чистоты и святости уничтожать интерес ко всему, кроме Невыразимого, или искоренять науки, искусства и саму жизнь. Напротив, интегральное духовное знание и действие способны вознести их за пределы их ограничений, заменить невежественное, ограниченное, мелкое и беспокойное удовольствие, которое получает от них ум, свободным, интенсивным, возвышенным и непрерывным переживанием восторга и открыть новый источник творческой духовной силы и озарения, благодаря которому они смогут с новой стремительностью и глубиной вознестись к абсолютному свету знания и новым возможностям, которые мы не могли себе даже вообразить, и наполнить в высшей степени динамической энергией их содержание, формы и практическое воплощение. Прежде всего и всегда нужно искать то единственное, что нам действительно необходимо, – всё остальное приложится, а точнее, будет раскрыто в нас и преображено в свете этого изначального источника, чтобы стать средством выражения его самосущей силы.