Синтез - [3]

Правда, некоторые родители выступают противниками головидения, не без основания считая, что дети должны встречаться с реальными людьми, преодолевать настоящие трудности, а не воображаемые препятствия. Такие родители утверждают, что длительное пребывание детей в условиях, где любая опасность (индейские стрелы и томагавки, пасти крокодилов и удары шпаги) рассеивается в последнюю минуту, буквально в десяти сантиметрах от носа, сделает ребят незащищенными перед лицом реальной и неумолимой повседневности. Случалось, что ребенок, привыкший к головидению, не убегал от надвигающегося транспорта, думая, что явление должно испариться. Поэтому, несмотря на решительные протесты детей, им разрешалось включать головизор только в семейном кругу и довольствоваться передачами в разумных пределах.

Зато обучение разным наукам, особенно истории, значительно выгадало на этом открытии. Каждому намного легче запомнить, кто такие фараоны, если несколько часов провести на церемонии восшествия фараона на трон, воспроизведенной в соответствии с самыми новыми исследованиями.

Петрусь и Эля были слишком взрослые, чтобы, подобно малым детям, просиживать у головизора, но и они собирались во время каникул кое-что посмотреть. А тут пахло какой-то ссылкой!

— Явная, продуманная измена, — сказал Петрусь Эле, когда они вечером шли спать. — Родители хотят остаться одни, и потому запустят нас хоть бы даже на Луну.

— Не терплю Луны, — возмутилась Эля. — Когда три года назад я была там в харцерском лагере, то думала, что спячу. Мы носились по кратерам в тесных, душных комбинезонах, а инструктор хоть бы что — только пытался увлечь нас селенологией[1].

— Подумаешь, лунные приключения! — фыркнул Петрусь. — Вот полететь куда-нибудь дальше в Космос — это я могу, это пожалуйста! Но на Луну — тоска зеленая! Годится только для малышей.

— Ты сам во всем виноват, — ехидно засмеялась сестра и пошла спать.

*

Кандидат медицинских наук криобиолог Александр Зборовский работал в Институте криогеники одиннадцать лет. И годы эти не назовешь легкими. В криогенных[2] исследованиях, проводимых учеными мира, было заинтересовано все двадцатимиллиардное человечество, а польские специалисты уже давно лидировали в этой области знания. Заказы сыпались со всех сторон, поскольку низкие температуры использовались как превосходное средство для транспортировки фруктов, облегчения сложных операций, увеличения проводимости металлов и хранения произведений искусства.

Отец Эли и Петруся разрабатывал прежде всего методы перевозки скота на планеты, расположенные в нескольких световых годах от Земли, и достиг на этом поприще больших успехов. Маленькие телята и поросята проделывали весь путь в виде твердых брусков льда, с тем чтобы потом, пройдя через размораживающую установку О-24, гулять, радостно мычать и похрюкивать на лугах каких-нибудь далеких планет, где другие специалисты создали меж тем атмосферу, подобную земной.

Потом Александра Зборовского повысили в должности, и он стал руководителем научного коллектива, занимающегося замораживанием и размораживанием людей. По правде говоря, проблема в основном состояла в размораживании, поскольку замораживать научились уже давно.

Размораживание людей, замороженных после двухтысячного года, не представляло никакой трудности. Кроме того, специальный криогенный кодекс регулировал юридическую сторону вопроса: кто, когда и где имел право быть замороженным.

Гипотермии[3] подвергали, например, пилотов, летящих на далекие расстояния, чтобы они не расходовали свою жизнь на пребывание в неудобных условиях космического корабля. Гипотермию применяли также к немногочисленным людям, чьи болезни пока еще оставались неизлечимыми. Таких больных случалось двое или трое в год, и они, конечно, вызывали сенсацию среди всего человечества. У них брали интервью для головидения, публично обсуждали их заболевание, а врачи моментально принимались за исследования, чтобы через год, самое большее — через два разморозить и вылечить пациента.

К сожалению, до сих пор, а это был 2059 год, не удалось еще разморозить людей, неумело гипотермированных между 1970 и 2000 годами. Ученые с огромным рвением и энергией пытались спасти хоть одного из этих пионеров, которые рисковали, не зная, что их ждет. Но результаты были весьма скромные. Не удалось спасти нескольких американских миллионеров, не было шансов вернуть миру двух политиков, которые под конец плодотворной жизни предпочли холодильник достойным похоронам.

С трудом вернули жизнь одному пилоту, гипотермированному в 1997 году после взрыва термоядерных двигателей экспериментального авиакоптера, и это был единственный успех группы, руководимой Зборовским. Кроме не наилучших результатов исследовательских изысканий, его донимали и другие заботы. Пока Александр не стал шефом, он не мог себе даже представить, до чего неприятно им быть.

Зборовский как раз шел по коридору, стараясь каким-то образом отделаться от ассистента Пацулы, который настойчиво его атаковал.

— Во-первых, — перечислял Пацула, — я уже двадцатипятилетний полноправный гражданин. Во-вторых, я добился больших успехов в работе. В-третьих, уже почти все в нашем Институте получили разрешения. В-четвертых, местком дал мне наилучшую характеристику...