Синопский бой - [26]

Теперь Нахимов переводил глаза с одного на другого из сидевших около него за столом, и командир корабля «Три святителя», Кутров, ответил за всех:

— Допустить можно, что хотят поставить нас в два огня, ваше превосходительство.

— В два огня? Каким образом в два огня?

— А это я в том смысле, что, может быть, уже идет другая турецкая эскадра сюда из Босфора, — объяснил Кутров.

— Прекрасно-с! Это был бы для нас самый лучший выход из положения! — очень оживленно отозвался Нахимов. — Я лично был бы очень рад и с тремя своими кораблями пошел бы второй эскадре навстречу, а Федор Михайлович со своими встретил бы как нельзя лучше синопцев! Таким образом мы избежали бы чего именно-с? Да прежде всего необходимости подставлять себя под выстрелы береговых батарей, вот чего-с! А в них-то и заключается эта самая для нас приготовленная ловушка-с!

Тут Нахимов выждал некоторое время, переводя глаза с Истомина на Кузнецова, с Кутрова на Ергомышева — командира корабля «Константин», и добавил, понизив голос, точно выдавал нечто весьма секретное:

— Не знаю-с, как сделают турецкие адмиралы, а я бы сделал на их месте так: снял бы орудия со всех судов с одного борта да поставил бы их на берегу-с, вот как-с!.. А вдруг они именно так и сделают, господа, а? Ведь у них берег, а не у нас, а половина их орудий все равно им бесполезна для дела… И вот при таком обороте, господа, мы имели бы против себя на берегу не сорок, а двести семьдесят, если не больше, пушек. Вот если мы с этим столкнемся, то тут-то и будет для нас ловушка-с! Вот это и будет значить вполне и решительно: поставить нас в два огня-с!

Озабоченно переглянулись командиры судов, а Новосильский сказал успокоительно:

— Не догадаются сделать так турки, Павел Степаныч!

— А если там есть, кроме турок, и англичане и французы? — обратился к нему Истомин.

Спицын же, командир «Кагула», покрутив головой и улыбаясь, ответил Истомину за Новосильского:

— Хотя я и не турок, а скорее англичанин или француз, но тоже ни за что бы не догадался так сделать!

И все улыбались, глядя на этого бедового капитан-лейтенанта, который сорок пять часов тащил за собой, как на невидимом буксире, четыре фрегата противника, справедливо рассудив, что бой с ними не может сулить ему победы, и к чему в таком случае напрасно и заведомо отдавать гибели и судно и команду, если можно этого избежать?

— Вы, Федор Михайлыч, говорите: не догадаются, но нам надо действовать так, чтобы не допустить их до этого, если бы они и догадались вдруг, — сказал Новосильскому Нахимов. — Пока они этого не сделали, — я лично за этим слежу, — и за один завтрашний день уж не успеют этого сделать; двести с лишком орудий снять с судов — на это на одно нужно большое время, но ведь нужно не только их снять, а еще и установить на берегу в укреплениях, — на это времени втрое больше-с; так что, о-поз-да-ли они с этим, господа! — протянул он и укоризненно, по адресу турецких адмиралов, покивал головой.

— Да, если бы они сделали так раньше! — сказал командир «Чесмы» Микрюков.

— А у них было время именно так сделать, — дополнил сказанное им Барановский.

Нахимов же заключил:

— Тогда они были бы неприступны-с! А если бы вдруг они взялись за это сегодня, то завтра же утром мы их должны были бы атаковать… Но я думаю все-таки, что завтра мы еще можем дать несколько отдохнуть и оглядеться в незнакомой местности командам новоприбывших судов, что я считаю очень важным, а восемнадцатого, господа, может быть атака, и там уж что бог пошлет, да-с, что бог пошлет!.. Однако в успех я верю. Надеюсь вполне на вас, что верите и вы все; а уж что касается младших офицеров и молодцов-матросов, то в этих не может и тени возникнуть сомнения, что они обрадуют Россию… и тени сомнения быть не может… Расскажите, господа, вашим командам о Наваринском бое… Вот вы, Владимир Иваныч, как очевидец, да и дар слова имеете, хорошо можете это им напомнить! (Истомин поднялся, слегка наклонил корпус и сказал: «Есть, Павел Степаныч!») Напомните матросам, как еще за месяц до Наваринского боя турки выказывали страх перед русскими — не перед английскими, не перед французскими, а именно перед нашими судами! Когда мы, делая эволюции только, сближались с их судами, — это видели тогда все, господа! — турки бежали в сторону английского флота!.. Английский флот им казался гораздо менее страшен, чем русский: вот как напугал их еще адмирал Ушаков! Я сам читал после, — где-то в английской газете печаталось письмо сына адмирала Кодрингтона из Наварина матери в Лондон; от тех времен письмо, — и он буквально пишет матери то самое, что я вам сейчас сказал. Так что, стало быть, англичане этот страх турок перед русскими моряками заметили-с!.. А строй их и перед Синопом такой же самый, как и в Наваринской бухте: подкова-с… полумесяц… самый неудачный для них строй, так как не станут же они идти на охват нас с обоих флангов! Вообще я уверен, что двигаться они не станут, поэтому и мы станем на якорь, как только войдем и построимся против них…

— Этот строй удобен для них только затем, чтобы выбрасываться на берег, когда они будут разбиты, — вставил Новосильский, лишь только сделал паузу Нахимов.