Синопский бой - [20]

— Да и какую же помощь мы ему можем оказать, если у него вдруг так же лопнула грот-мачта, как у «Коварны»? — говорил Нахимов, стоя рядом с Барановским и провожая глазами отходившие суда. — Разумеется, если он получил повреждения, то должен все-таки прийти к своему отряду, поскольку исполнить порученное ему дело он уже будет не в состоянии…

— А так как его что-то не видно, то, значит, он остался целехонек и продолжает оставаться на своем посту, — сказал Барановский и добавил: — Что же третье еще с ним может случиться?

— Как же так-с — «что третье еще»? А турецкая эскадра-с? — метнул строгий взгляд в выпуклое лицо Барановского Нахимов.

Барановский же знал, что пароход «Бессарабия» посылался к «Кагулу» утром седьмого числа и в полдень, уже при начале шторма, вернулся с донесением, что фрегат стоит на своем месте и неприятельских судов поблизости от него им не обнаружено. Вечером же в тот же день, ночью и восьмого, то есть накануне, бушевал шторм, во время которого «Кагул» или был поврежден, как «Коварна», или отделался пустяками, как, например, двухдечный корабль «Ростислав», и стоит, как и прежде, на своем посту; трудно было бы предположить что-нибудь третье.

И, однако, случилось именно это третье… В то время как Нахимов, беспокоясь о своем фрегате, говорил о нем с командиром «Марии», «Кагул» шел на всех парусах, преследуемый четырьмя фрегатами Османа-паши и держа курс не на свой отряд, а прямо на Севастополь.

Это преследование «Кагула» началось еще вечером накануне, когда утих шторм. Как раз в Амастро и отстаивалась вся эскадра Османа-паши — пять фрегатов, шлюп и два транспорта с десантным отрядом, предназначенным для высадки в Сухум-Кале.

Турецкая эскадра вошла в порт ночью под седьмое, в дождливую пору; дождь не переставал и седьмого весь день, почему с «Кагула» и не было замечено ее присутствие в порту. Потом начался шторм, и на «Кагуле» все были заняты почти сверхсильной борьбой за целость судна.

Судно отстоять удалось — повреждений не допустили. Но только что дали себе вполне заслуженный отдых вечером, как показалась в море против фрегата вся турецкая эскадра.

Команда «Кагула» едва успела натянуть паруса и сняться с якоря, так как борьба с пятью турецкими фрегатами и шлюпом была совершенно немыслимой и могла бы закончиться только гибелью судна, как бы ни была славна эта гибель.

Капитан-лейтенант Спицын, командир «Кагула», решил положиться на легкость хода своего судна; дул же теперь, к ночи, зюйд-вест, что и определило направление хода.

Старому турецкому адмиралу представлялась и заманчивой и даже легкой задача захватить этот русский фрегат так же, как был захвачен в 1829 году другой, тоже сорокапушечный, фрегат «Рафаил», окруженный со всех сторон и после короткого боя спустивший андреевский флаг. Этот бывший «Рафаил», переименованный в «Фазли-Аллах» («Богоданный»), как раз находился в отряде Османа-паши.

Но в самом начале погони «Фазли-Аллах» стал отставать от других четырех фрегатов, гораздо более новых; отстал и шлюп, и вместе с транспортами они старались только не терять из вида свой отряд.

Об этом, конечно, не пришлось уже думать ночью. «Кагул» был ходкий фрегат, так что турки вынуждены были гнаться за ним всю ночь и почти весь день 9 ноября, но все-таки не могли приблизиться к нему на пушечный выстрел, а когда близки уж стали берега Крыма, совсем прекратили погоню.

Но зато они вышли на высоту Синопа и, соединившись с остальными судами своего отряда, пошли к Синопу, счастливо разминувшись с эскадрой Новосильского, которую шторм застал в открытом море.

Впрочем, далеко продвинуться в направлении Синопа не смогли турки: как это часто случается, настал после шторма штиль, и к утру десятого числа весь отряд Османа-паши остановился и стоял неподвижно милях в пятидесяти от так же неподвижно стоявшей эскадры Новосильского.

За дальностью расстояния противники не видали друг друга, хотя погода в этот день была ясная.

III

Ясная штилевая погода была в этот день и у берегов Кавказа, но эта погода оказалась вполне благоприятной для трех турецких военных пароходов, задумавших атаковать такой же, как и «Кагул», сорокапушечный фрегат «Флора», недалеко от русского укрепления Гагры, против мыса Пицунда.

Эти три парохода были те самые, о которых говорили турецкие шкипера лейтенанту Железнову. Они были под общей командой Муштавер-паши — англичанина Следа, — державшего свой адмиральский флаг на пароходе «Таиф», если и не более сильном из трех, то наиболее быстроходном.

Фрегатом «Флора» командовал капитан-лейтенант Скоробогатов, человек еще молодой, в то время как адмирал След был старый и опытный морской волк: в чине капитана английского флота он участвовал в бою двух турецких кораблей с бригом «Меркурий» и на службу к султану поступил после этого боя.

Силы у Следа-Муштавер-паши были более чем двойные, и три его парохода могли лавировать, как хотели, вокруг неподвижного, по причине штиля, фрегата. На море была только мертвая зыбь, качавшая фрегат, как люльку, а темнота ночи несколько времени скрывала неприятельские пароходы от команды «Флоры».