Синон - [102]

– Но она была здесь… все время. Она занималась твоими распечатками на этой самой кровати… А потом сделала тебе укол и – пуфф! – растворилась в воздухе.

Ханна встала.

– Я провожу тебя, любимый.

Муж обнял ее за плечи и повернулся к Эбергу:

– Что за распечатки?

Журналист показал на рассыпанные по покрывалу бумаги, собрал их и протянул несколько листов Эрику. Тот наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться. Ханна прильнула к его плечу.

– Я прошу вас немедленно лечь в постель, – раздался до странности каркающий, хрипловатый голос. В дверях стоял высокий санитар в бледно-голубом комбинезоне и со стопкой полотенец в руках.

– Простите… – повернулся к нему Сёдерквист.

– Да?

– Откуда вы родом?

– Из Алеппо, – удивился медик.

Эрик ткнул пальцем в заголовок распечатанного электронного письма:

– Что значит это слово?

Санитар улыбнулся:

– «Сестра»…

Сёдерквист посмотрел ему в глаза, а потом снова на бумагу. Под словом «акти» стояло несколько слов на иврите.

– У нас меньше часа, – напомнил Карл. – Поторопитесь…

Эрик поднял глаза:

– А разве кавалерия не с нами?

– Кавалерия?

– Полиция, я имею в виду.

Эберг тряхнул головой:

– Я пытался, честное слово… и едва сам не загремел за решетку. – Он вздохнул и безучастно посмотрел на Эрика. – А ты теперь в розыске, как главный вор Швеции. Так что поторопимся, если не хотим встретить Конец света в комнате для допросов.

– Но… – Пациент сник, словно из него выпустили воздух. – Кто нам поможет в таком случае?

– А как же мой телохранитель Рейно? – улыбнулся Карл. – Он и его знакомые из «Бандидос».

Эрик прислонил голову к дверной раме.

– Я поеду с вами.

Ханна как будто хотела возразить, но он зажал ей ладонью рот.

– Молчи. Я знаю, что должен лежать в постели. Но через час все это так или иначе закончится. – Сёдерквист ткнулся лицом в ее волосы и прошептал: – У меня нет выбора, ведь это я во всем виноват. Я должен быть там.

Его жена заглянула ему в глаза, прикусила губу и молча кивнула. Эрик повернулся к Сальгрену, всем своим видом выражающему готовность немедленно вернуть его в восьмую палату.

– Свен, послушай и ты тоже… Я все видел, только не спрашивай меня где. Ты ведь сам только что говорил о чуде.

– Как ты себя чувствуешь? – Профессор глядел на него недоверчиво. Лицо Эрика было бледным и помятым, а в волосах у него как будто прибавилось седины.

– Немного голова кружится, но со мной такое бывает, – ответил он. – Приму потом таблетку.

Карл решительно хлопнул его по плечу:

– Идем. Нужно торопиться, в это время на дорогах пробки.

Сёдерквист на мгновение задумался, а потом повернулся к санитару:

– Нам нужна большая простыня.

– Зачем? – удивился тот.

– Спасать мир, – недовольно пробурчал Эрик.

Эр-Рияд, Саудовская Аравия

За тридцать семь минут до выброса

В тесной комнатке пахло бетоном и сыростью. Здесь не было ни окон, ни мебели, ни телевизора – идеальное место для уединения. Прочерченная на бетонном полу линия указывала направление на Мекку.

Время вечерней молитвы – Аср – уже вышло, но Аким Катц все еще сидел на коврике. Он не мог наговориться с Аллахом. Этот день был особенным, не похожим на другие. Киямат – Судный день. Через тридцать семь минут в Швеции наступит три часа, и Николас Мореман разобьет хрустальный шар. Энес Аль-Твайри ничего не знает о настоящей «Джавде» и разделит судьбу остальных. Он сам выбрал свое место в Аль-Ахирате – будущей жизни. Аким ткнулся лбом в пол и поцеловал молитвенный коврик. Он знал, что Аллах думает о нем. Никогда еще не были они так близки.

Скоро в хрустальном зале – огромном, как кафедральный собор, – прольется ливень. Это место выбрано не случайно – храм греха, юдоль разврата. Синон[49] снова подводит троянского коня к вражеским стенам. Но на этот раз в чреве животного таится кое-что пострашнее отряда афинских воинов.

Катцу там делать нечего. Он может с чувством выполненного долга дожидаться конца, сидя на коврике. Он встретит Киямат вместе с Всевышним. Он готов, ибо очистился. Душа его бела, как облако, и исполнена любви. И в ней звучат суры о Судном дне и небе, свернувшемся, как пергаментный свиток.

Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного…

Аким прижал лоб к покрытому ковриком полу. Теперь оставалось недолго.

Стокгольм, Швеция

За двадцать минут до выброса

Часы на крыше торгового центра NK показывали четырнадцать сорок, когда Свен Сальгрен припарковал свой «Вольво» в нескольких метрах от входа. У Эрика гудела голова и двоилось в глазах. Но даже это было не самым худшим. Всю дорогу он боролся с приступами панического страха и сейчас, нащупав ручку дверцы, первым выскочил на тротуар и помчался к зданию торгового центра. Остальные едва поспевали за ним. От входа по лестнице тянулась красная ковровая дорожка, в начале которой стоял охранник с листком бумаги в руке. По ту сторону стеклянных дверей толпились люди и гремела музыка. У крепкого, наголо обритого охранника тянулся из уха белый проводок наушников. Он покачал головой и встал перед Эриком:

– К сожалению, зал уже полон. Если у вас есть приглашение, вам придется подождать. Если нет – приходите завтра.

– Что там происходит? – спросил Сёдерквист.

– Показ мод для VIP-клиентов NK.