Синий луч - [4]

— Послушайте, товарищ! Надо немедленно передать эту телеграмму! Она очень важная! Очень... Я прошу... Я требую!

— К комбату! — берясь за ключ, приказал телеграфист.

— Я никуда не пойду, пока не передадите моей телеграммы! Поймите, это... это... Я не могу вам сказать, но это очень важно немедленно передать.

— Прошу, гражданин! — строго сказал красноармеец, винтовкой указывая на дверь.

Серый, мглистый рассвет занимался на востоке. На окраине городка гремел бой. Слышались пулеметные очереди. По улицам торопливо перебегали связные. Шли раненые. В городе пусто рвались вражеские снаряды. Солдат вел Тропинина кратчайшим путем. Они были почти у блиндажа комбата, когда впереди их разорвалась мина. Боец, выронив винтовку, упал. Тропинин склонился над ним, испуганно попросил:

— Товарищ, вставайте... Скорее надо.

Поняв, что боец мертв, Тропинин схватил винтовку и побежал вперед. Видя, как немцы поднялись в атаку, он скатился в ближайший полуподвал, где помещался комбат. Тяжело дыша, Тропинин огляделся. У стола сидел лейтенант и по телефону отдавал приказания. Окна были заложены мешками с песком. В узкие амбразуры на улицу выставлены стволы пулеметов «максима». Красноармейцы, припав к амбразурам, внимательно следили за тем, что происходит на поле боя.

— Товарищ лейтенант, близко! — взволнованно сказал один из бойцов, нервно поправляя на голове бинт. — Разрешите огонь.

— Сколько? — стараясь быть спокойным, спросил лейтенант.

— Метров... сто, — прошептал красноармеец.

— Подпустите ближе, — тихо приказал лейтенант и еще тише сказал в трубку телефона: — Сержант Петров, примите командование ротой. Запомните, товарищ сержант, без приказа не отступать. Ясно? Вот и хорошо, — вздохнул лейтенант. И только теперь заметил Тропинина и, увидев у него в руке какую-то бумажку, сказал: — Давайте, что у вас?

— Мне нужно передать... — быстро заговорил Тропинин, — нужно...

— Пятьдесят! — вскрикнул пулеметчик.

Лейтенант шагнул к пулемету, припав к прицелу, скомандовал:

— Огонь!

Пулеметы застрочили длинными очередями. Долго, упорно стучали «максимы». От напряжения у бойца из под бинта выступил пот. Вдруг он радостно улыбнулся и закричал:

— Ага, гады! Повернули! Давай им в душу... — и, не договорив, стал медленно оседать вниз, цепляясь за стену.

Тропинин кинулся к нему. Лейтенант, косясь на них, продолжал вести огонь. Оттащив красноармейца на середину блиндажа, Тропинин подскочил к пулемету, нажал на спуски.

— Отставить! — приказал лейтенант, отодвигаясь от пулемета. Выпрямившись, тяжело вздохнул, облизал языком сухие губы. — Еще раз отбили... Да, жмут... Так что у вас?

Тропинин шагнул к нему.

— Передайте телеграмму.

Лейтенант внимательно посмотрел на формулу, спросил:

— Кому?

— Академии наук!

— Академии? — лейтенант удивленно и снисходительно улыбнулся. Внимательно посмотрев на Тропинина, он спросил: — А в штаб полка вас устроит? — Опять вздохнул и грустно пошутил: — С Академией у меня связи нет. — Но, увидев растерянное лицо Тропинина, лейтенант снял трубку, послушал и, нахмурившись, тихо обронил: — Связь с полком прервана. — Он на минуту задумался. — Что же мне с вами делать? Да, простите, как ваша фамилия?.. Тропинин? Так вот, товарищ Тропинин, идите в штаб полка, вы еще успеете добраться. Штаб в конторе металлургического завода...

— А вы?.. — сорвалось у Тропинина.

— У нас приказ — подольше задержать здесь гитлеровцев.

Тропинин медленно направился к выходу. Он уже толкнул дверь, когда лейтенант вновь отдал команду открыть огонь.

Из полуподвала застучал лишь один пулемет. Тропинин резко обернулся. Лейтенант, широко расставив руки, медленно клонился к столу. Тропинин подскочил к амбразуре. Он увидел бегущих цепью во весь рост немцев и резанул по них пулеметной очередью. Несколько гитлеровцев будто испуганно взмахнули руками и упали. Какая-то неведомая сила влекла фашистских солдат друг к другу, они сбивались в тесные кучки, и Тропинин тотчас направлял на них струю пуль из вздрагивающего «максима».

Цепи редели. Наконец они замерли на секунду, один из солдат, повернувшись, пригнулся и кинулся бежать назад, за ним — второй, третий, и вся цепь наступающих стремительно откатилась и залегла. На полуподвал, загородивший продвижение вперед, обрушился шквал немецких снарядов. Загрохотали взрывы, рухнули остатки кирпичных стен, вокруг все заволоклось пылью. В узкие щели амбразур летели камни, земля. Распаривая мешки с песком, выли осколки снарядов. И вдруг наступила тишина. Взрывы прекратились. Тропинин выглянул в амбразуру. Густые, серо-зеленые цепи гитлеровцев, неотвратимо ползли вперед. Казалось, теперь их нигде и никогда не остановят. Тропинину стало жутко. Он закрыл глаза и отшатнулся от стены. Рядом упал со стоном последний боец.

— Батарея! Батарея! — вдруг услышал Тропинин голос лейтенанта.

Лейтенант, прижав левую руку к плечу, привалился к стене и смотрел на ползущие вперед серо-зеленые цепи.

— Я комбат два, прошу огня! Слушай мою команду! Прицел...

И посреди цепей фашистов фонтанами вздыбилась земля. Но гитлеровцы поднялись в атаку и неудержимо катились к Тропинину. Он уже видел перекошенные лица с широко раскрытыми ртами. Поборов минутное замешательство, Борис Антонович снова припал к пулемету.