Синие тучки - [13]
— Хорошая у тебя мама, видно, — произнес хозяин, — славного сынишку вырастила она, — совсем уже иначе, мягко и ласково прозвучал его голос, — и скажи твоей маме, чтобы не беспокоилась она ни о чем покамест… За квартиру пока что не надобно платить…
И поспешно вышел из убогой конурки.
Благодарные слезы бедняков были ему ответом.
Что сталось с Алексеем Марковичем? Никто не узнавал старика. Лицо его просветлело, глаза глядели мягче и добрее… При встречах с людьми он не отворачивался от них, как бывало, а приветливо отвечал на поклоны жильцов.
Угадал сердце старика белокуренький мальчик. Правда, ничего злого не было в натуре Билина… А только часто приходилось ему натыкаться на злых недобрых людей в его жизни, которые обманывали его, и ожесточилась вследствие этого его душа, стал он подозрительно относиться к людям, всюду видя обман и подвох.
Но с той минуты, как, глядя ему прямо в глаза ясным открытым взором, белокуренький мальчик высказал свое мнение о нем, захотелось старому полковнику оправдать это мнение, и стал он иначе относиться, добрее и проще к окружающим людям. А тут еще новая привязанность запала ему в сердце. Не выходит из головы его белокуренький Вася… День и ночь думает о нем старик.
— Вот бы ему такого внучка!
И стал наведываться все чаще и чаще в убогую каморку швеи Алексей Маркович. Стал подолгу беседовать с Васей и все больше и больше привязываться к милому ребенку.
Однажды с губ Билина неожиданно сорвалась фраза:
— А что, Васюта, возьмете вы с мамой деньжонок от меня столько, чтобы открыть мастерскую, делишки поправить, хорошую квартирку взять? А?
Но Марья Ивановна, услыша это, только печально покачала головою.
— Нет, барин хороший, — произнесла она, — не возьму я от вас денег… Брать в долг не могу — не отдать мне, а так — не нищие мы, чтобы милостыней питаться… Вот встану, заработаю, тогда другое дело, можно и переехать будет…
Поник головою старик. Не было еще случая в его жизни, чтобы люди от подарков отказывались, и еще больше расположилось его сердце к маленькой семье.
Прошло еще две недели. Марья Ивановна медленно поправлялась… Старик Билин ломал голову, как бы помочь Васе и его матери, и вдруг счастливая мысль озарила его.
Встряхнулся Алексей Маркович. Надел мундир и стал разъезжать по старым знакомым, которых около десяти лет не видал… Стал всюду в знакомых домах рассказывать о печальном положении Васи и его матери и тут же предложил устроить сообща концерт. Его огромная квартира могла вместить целую массу публики. Пригласили певцов, музыкантов, певиц… Назначили день концерта… Всем участникам его было рассказано о печальном положении крошечной семьи. Знаменитые музыканты не пожелали брать денег за свое исполнение и отказались от платы за концерт в пользу Васи. Каждый гость, каждая гостья платили за присутствие на концерте, сколько хотели и могли. Каждый клал свою лепту на тарелку; поставленную на стол посреди залы. Это деньги назначались Васе и его матери. Перед началом концерта Алексей Маркович послал денщика за мальчиком, наскоро переодел его в новый, хорошенький нарядный костюмчик, купленный им для Васи, и представил своего маленького друга своим гостям.
Ах, какой это был чудесный, памятный вечер для Васи.
По окончании концерта Алексей Маркович вручил мальчику полную тарелку монет… Это не был подарок одного лица, это была заработанная плата людей, которым ничего не стоило спеть песню или сыграть пьесу. Так было объяснено Васе, чтобы он не вздумал отказываться от денег. Потом счастливого мальчика отправили к матери… Марья Ивановна горячо благодарила Бога за посланного ей Им благодетеля и ежедневно молилась о здравии раба Божия Алексея.
Вскоре она с Васей переехала из подвала, наняв хорошенькую светленькую мастерскую в том же доме.
Вася часто виделся со своим благодетелем. Алексей Маркович Билин и сын портнихи — закадычные друзья на всю жизнь.
Волчонок
Хорошенький, белокурый, нежный, как девочка, Жорж Хворостин выступал чинно подле своей гувернантки по широкой, тенистой аллее сада.
Это был добрый, вполне благовоспитанный мальчик, и во всей его фигурке — тонкой, хрупкой и миниатюрной, и в пышно расчесанных локонах, и в умном, недетски серьезном личике так и сказывалось благонравие, то самое благонравие, которое так ценят учителя, гувернантки и воспитатели в своих воспитанниках и учениках.
И гувернантка Жоржа Марья Васильевна, худенькая, пожилая дама, была очень довольна своим воспитанником.
Она вела его за руку и рассказывала ему об одном милом мальчике — американце, едва ли не менее благонравном, нежели сам Жорж, прозывавшемся лордом Фоутельроем и сумевшем переделать своего сердитого английского дедушку, который под влиянием нежной ласки и заботливости племянника стал добрым и научился любить людей.
Жорж слушал внимательно свою воспитательницу и, когда она кончила рассказ, произнес восторженно:
— Какая прелесть ваш маленький лорд! И как жаль, что у меня нет сердитого английского дедушки, которого я бы мог, как и он, превратить в доброго и любящего!
Марья Васильевна ласково погладила Жоржа по головке и произнесла с улыбкой:
