Синица на ладони - [9]

– Ну, берегись, лиса. – Сергей нахмурил брови и ринулся за порхнувшей от него девушкой. – А-а-а-р-р-ррр, – завопил он и тигром скакнул через кусты, поймал… Затихла в его сильных руках Ленушка. – Солнышко мое… Где глаза такие раздобыла? Почему красивая такая?

Не знал Сергей, что все слышит Ленушка. Отступила от нее болезнь. Не хотела она сейчас признаться любимому в своем счастье. «Говори, Сережа, от души идут твои слова. А сказал бы ты это, зная мою сегодняшнюю тайну? – думала Лена, млея от сладостных звуков. – Говори, Сережа, говори…»

– Гляну на тебя, мать, и аж сердце останавливается. Фигура у тебя краше, чем у любой артистки, а про грудь и вообще не говорю – ангельская. Ласковая моя, красивая моя…

Закрылись Ленушкины глаза. Коснулись губы Сергея темных Ленушкиных ресниц. «Говори же, говори…»

– Щеки твои клевером пахнут. Волосы – обалдеть можно… Думаешь, легко мне?.. Жалею тебя, не трогаю… Хотя знаю: отдалась бы ты мне, потому что люблю тебя. И ты знаешь об этом. Правда, странная у меня к тебе любовь – на части готов тебя разорвать, исцеловать тебя всю. А ты… хочешь меня?

«Совестно-то как, господи… и хорошо. Говори, Сережа».

– …А и самому непонятно, почему тебя до сих пор соблазнить не попробовал… Матвей давно бы уговорил… Ему все до фени… Щеки у тебя порозовели, на два яблока похожи. Знаю, почему ты сейчас улыбаешься: сердцем мои слова улавливаешь. Вижу, как грудь от моих прикосновений вздрагивает, хотя что я говорю? Плету, пользуясь моментом… Ты прости меня, ласточка моя… Поцелуй меня. Ну? Сама поцелуй… Тебе смешно?.. А мне не очень… Снишься ты мне. Жизни без тебя не представляю. А ты?.. Смотри мне в глаза, так, и попытайся услышать мои мысли – я… тебя… люблю. – От этих слов у Сергея щеки покраснели.

«Хочу весь сегодняшний вечер тебя слушать», – подумала Ленушка и тоже кивнула, еле заметно кивнула и серьезно посмотрела в Сергеевы глаза.

– Правда? – Он улыбнулся. – Может, и поняла ты меня. А что? Поженимся с тобой… Дочку мне родишь красивую, как ты сама. Красиво жить будем.

Взял Сергей Ленушку за руку, и пошли они к реке.

– Председатель обещал коттедж отдать тому, кто первым женится и в Красавке останется жить, – подумал Сергей вслух, остановился. Повернул к себе Ленушку. – Пойдешь за меня? Любить тебя буду…

– Пойду, – вырвалось у девушки.

– Как?! – вскрикнул Сергей.

– А так, – улыбнулась она. – Люб ты мне. – И сама поцеловала Сергея в губы.

* * *

Проснулся Матвей – солнце.

На медовом боку самовара свет играл. Парок струился от подставленного под кран блюдца.

Оделся, в зеркало себя осмотрел – хорошо Матвею. Дома никого. Сполоснул лицо под рукомойником. Одна дверь на улицу, другая – в коровник. Глянул в окно – огород. Невелик огород, но все в нем есть, что для дома нужно. В другое окошко глянул – улица. Возле колодца бабка Кулинка и Клавдия. Разговаривают. Ведра на коромыслах, вода через край поплескивает. Все вроде нормально, но женщины сами по себе, а коромысла с ведрами – отдельно, висят в воздухе, хозяев поджидают. Матвей встряхнулся, как кобель, вышедший из воды, отгоняя наваждение, и отвернулся от окна.

– Проснулся? – Клавдия подбежала к сидящему за столом перед самоваром Матвею и в щеку чмокнула. – Сейчас завтрак соберу.

Засуетилась женщина. Тарелки, чашки на стол. Чем-то вкусным пахнуло из звякнувшей кастрюли.

Матвей смотрел на Клавдию и довольно улыбался – похорошела женщина. Что значит мужик рядом!

Клавдия, словно чувствуя, что ею любуются, старалась ступать плавно, грациозно.

– Твои любимые щи из баранины. – Клавуська поставила перед Матвеем тарелку. – Хороший дом у вас получается.

– Коттедж-то?.. Мы таких два десятка построили.

– Просто не верится, что можно жить в таких.

«Если бы эти хоромины в черте города иметь, – подумал Матвей, – тогда другое дело». Посмотрел вслед вздохнувшей Клавдии. Она понесла чашку чая и несколько печенюшек деду в сарай, что за хлевом.

Всего один раз видел Матвей Клавуськиного деда. Недели две назад шел мимо реки и остановился, увидев огромного, позеленевшего от времени рака, медленно выползавшего на берег. Рак, громыхая клешнями, тащил на сушу что-то черное и длинное, похожее на бревно. Вытащил, по-собачьи стряхнул с себя воду и превратился в деда Клавдии. Правда, Матвей немного позже понял, что это был дед именно Клавуськин, потому что на следующий день во дворе дома появилось то самое бревно, которое вытянул из воды огромный рак.

Иногда Матвею хотелось сходить в сарай за хлевом, посмотреть на невидимого деда, но вспоминался случай у реки, и становилось боязно, хотя и понимал, что это была галлюцинация, следствие тяжелого трудового дня.

Закончив завтрак, Матвей занялся починкой двери. У него были свои понятия о справедливости. За доброту Клавдии он платил неустанными хлопотами, приводя в порядок Клавуськино хозяйство.

Повернулся к окну, почувствовав взгляд, и увидел припавшую к стеклу Клавуську. «Помечтай, помечтай, – подумал он, отвернувшись. – Меня на коттедж не возьмешь. Дураков нема…»

– А природа какая в Красавке! Ты в жизни такой не видел. Лес, река… А люди какие! – Николай Кондратьев поднял свою рюмку: – За русскую деревню.