Сингомэйкеры - [6]

Настоящий английский аристократ той эпохи, когда Англия еще была Англией, а не пуделем, пристегнутым к американскому бронетранспортеру. Тогда ни один англичанин, разговаривая с кем-то, не держал руки в карманах, раньше такое было бы равносильно самоубийству для джентльмена. Я когда смотрю на нынешнего премьера Англии, сразу вижу, что он кандидат от лейбористов, то есть рабоче-крестьянской партии, и потому чешет свои фаберже в присутствии и на виду на полном рабоче-крестьянском основании: принимайте меня таким, какой я есть, и сами того… не стесняйтесь, мы же от обезьяны.

Этот же строг и величественен, хотя не на троне, а за компом, да еще одним пальцем. Умное удлиненное лицо сосредоточено, на лбу складки, одет безукоризненно, я не вижу его носки, но уверен, что в цвет и тон галстуку. Если, конечно, их под цвет галстука кто-то подбирает. За столом сидит не по-тониблэрски, а с прямой спиной, плечи развернуты, словно десятки фотокорреспондентов снимают его для обложки журнала, который разойдется среди своих, а не среди лейбористски настроенных тониблэров.

По заключительному движению я понял, что он энтерякнул, лицо просветлело, но не от вспыхнувшего экрана, это только в кино дисплей освещает работающего, подобно фарам автомобиля, просто чуть-чуть расслабился и даже улыбнулся, довольный результатом.

— Простите, — сказал он, переводя взгляд внимательных серых глаз на меня, — что задержал. Итак, господин Черкаш, сразу к делу, если вы не против.

— Да-да, — сказал я торопливо, — буду рад…

— Один наш сотрудник, — продолжил он, рассматривая меня спокойно и бесстрастно, — как-то наткнулся на ваши работы, творчески использовал одну из ваших идей… и она увенчалась успехом.

— Рад…

— Мы тоже рады. Получилось так, что мы обратили на вас внимание. И сейчас намерены предложить вам работу.

— Спасибо, — сказал я растерянно, так как он сделал паузу в ожидании моей реакции, — но я… гм… очень уж кабинетный исследователь… Для любого бизнеса я камень на шее.

Он коротко улыбнулся и продолжил чуточку снисходительно:

— Я просмотрел вашу последнюю работу. Весьма, весьма… Мне понравилось.

— Это о нерентабельности рабского труда в Римской империи?

Он снисходительно улыбнулся.

— О нерентабельности рабского труда вообще. Ту вашу работу я не читал, понятно, все не охватить, а вот о новейших методах экономического стимулирования я просмотрел внимательно.

Я сказал польщенно:

— Спасибо.

— Не за что, — ответил он великодушно. — Ваша работа того стоит. Написана простым и понятным языком, как могут излагать только умные люди, которые знают предмет. Вы довольно зло и круто разделались с теориями, что рабовладение пало под натиском бунтов, революций и освободительной борьбы. А также общей гуманизации общества и всяких там просветительных идей…

Я настороженно помалкивал, но он посмотрел на меня с ожиданием, и я тихонько вякнул:

— Насчет просветительных идей, это касается освобождения рабов в Северной Америке, уже девятнадцатый век.

— Но и тогда, как вы пишете, это была вовсе не гуманитарная, как сейчас бы сказали, акция?

Я осмелился тихонько пожать плечами.

— Нет, конечно. Никакие силы не освободили бы рабов, если это не было бы выгодно самим рабовладельцам. В историю, к сожалению, привносят слишком много поэзии.

Он кивнул, сказал с удовольствием:

— Вот-вот, поэзии. И некоторой, я бы сказал, идеализации. Как сверхгуманности идеалистов, настаивающих на освобождении рабов, так и мощи революционного движения самих рабов. Вы блестяще показали, что все делалось и делается всегда по желанию рабовладельцев, которые просто стали капитанами бизнеса, основанного на еще более жестокой эксплуатации «свободных людей». И сейчас эти рабовладельцы, будем говорить откровенно, продолжают придумывать новые экономические модели, чтобы заставить «свободных» работать еще и еще больше… Не так ли?

Я кивнул.

— Да, господин Кронберг, вы поняли совершенно верно. Сейчас придумываются новые и новые мотивации, чтобы принудить людей трудиться еще более каторжно. Как никогда не трудились рабы.

— И как заставить их трудиться невозможно, — добавил он.

— Вы абсолютно правы.

— И в то же время, — уточнил он, — чтобы люди чувствовали себя свободными делать, что сами хотят?

— Но делали нужное хозяину, — добавил я услужливо. — Вы абсолютно правы, хозяин сейчас всего лишь называется уже не рабовладельцем. Он сумел сложить заботу о рабах на самих рабов. Теперь раб не только сам заботится о пропитании, одежде и жилье, но и сам спешит на работу, старается ухватить ее побольше! Это и было всегда мечтой рабовладельца, но осуществить смогли ее только сейчас.

— Вот-вот, — сказал он понимающе, — это и привлекло наше внимание к вашим работам… Не только четкое и ясное объяснение, почему рабов отпускали на свободу даже в Древней Греции и Риме, почему дикая Европа, где рабства не было изначально, быстро догнала и обогнала, а затем и разгромила рабовладельческий Рим, но и все остальные случаи, когда рабы в южных штатах Америки работали гораздо хуже тех, кто получил свободу, и оказалось экономически выгоднее дать им свободу всем… А главное, что только вы сделали проекцию на наше время: чем выше степень свободы простого человека, тем больше сможет сделать, поработать, дать продукции…