Сингапурская история: из «третьего мира» - в «первый» - [287]

Я добавил, что Фам Ван Донг возложил венок к Национальному монументу Малайзии (Malaysia's National Monument), а Дэн Сяопин отказался сделать это. Фам Ван Донг также пообещал, что Вьетнам не будет помогать повстанцам, Дэн этого также не сделал. Поэтому в Малайзии должны были относиться к нему с подозрением. Между малайцами-мусульманами и китайцами в Малайзии, между жителями Индонезии и проживавшими там этническими китайцами существовала затаенная подозрительность и вражда. Так как Китай занимался «экспортом революции» в страны Юго-Восточной Азии, то мои соседи по АСЕАН хотели, чтобы Сингапур объединился с ними, и не против Советского Союза, а против Китая.

Я сказал, что правительства стран АСЕАН рассматривали радиотрансляции из Пекина, предназначавшиеся для этнических китайцев, в качестве опасной подрывной деятельности. Дэн молча слушал, ему никогда и в голову не приходило, что действия Китая рассматривались подобным образом, а именно: Китай, большое иностранное государство, занимался подрывной работой среди жителей других стран через голову их правительств. Я сказал, что было весьма маловероятно, чтобы страны АСЕАН позитивно отнеслись к его предложению об организации объединенного фронта против Советского Союза и Вьетнама, и предложил ему обсудить пути решения этой проблемы. После этого я сделал паузу.

Выражение лица Дэн Сяопина и его жесты выражали испуг. Он знал, что я говорил правду. Внезапно он спросил: «Что же Вы хотите, чтобы я сделал?» Я был потрясен: никогда еще не встречал я коммунистического лидера, который был бы способен отклониться от первоначального плана переговоров, убедившись, что тот не соответствовал реальности, а уж тем более спросить меня, что бы я хотел, чтобы он сделал. Я ожидал, что он просто отодвинет в сторону мои соображения, как это сделал Хуа Гофэн в Пекине в 1976 году, когда я указал ему на непоследовательность политики Китая, поддерживавшего Коммунистическую партию Малайи, раздувавшую пожар революции в Сингапуре, а не в Малайе. Тогда Хуа Гофэн гневно ответил, что он не был знаком с деталями, но добавил, что «где бы коммунисты ни боролись, – они обязательно победят». С Дэном было не так. Он понял: чтобы добиться изоляции Вьетнама, ему следовало всерьез заняться этой проблемой. Я колебался, стоило ли говорить этому закаленному, мужественному революционеру, что ему необходимо было предпринять, но, поскольку он сам спросил меня об этом, я сказал: «Прекратите подобные радиотрансляции, прекратите подобные призывы. Для этнических китайцев, проживающих в странах АСЕАН, будет лучше, если Китай не будет подчеркивать существование родственных отношений и играть на их этнических чувствах. Коренное население всегда будет настроено подозрительно по отношению к ним, независимо от того, станет ли Китай играть на родственных чувствах китайцев, или нет. Если же Китай будет делать это столь очевидно, то это только усилит подозрительность местного населения. Китай обязан прекратить радиотрансляции, ведущиеся компартиями Малайи и Индонезии из Южного Китая».

Дэн ответил, что ему потребуется время, чтобы подумать над моими словами, добавив, что у Фам Вам Донга он учиться не станет. Дэна также просили возложить венок к Национальному монументу Малайзии, который увековечивал память тех, кто убивал коммунистов Малайзии, – как коммунист, он не мог на это пойти. Дэн сказал, что Фам Ван Донг возложил венки, потому что он был «таким коммунистом и продавал свою душу». Дэн подчеркнул, что Китай высказывался честно, китайцы никогда не скрывали своих взглядов, а с тем, что они говорили, следовало считаться. Во время войны в Корее Китай выступил с заявлением: если американцы выйдут на рубеж реки Ялуцзян (Yalu River), то китайцы не станут сидеть, сложа руки. Американцы не обратили на это никакого внимания, но в вопросах внешней политики китайцы всегда говорили именно то, что думали. Что же касалось компартий, то, как перевел его переводчик, Дэну «было нечего добавить». На самом деле, Дэн сказал по-китайски, что он «утратил интерес повторять одно и то же снова и снова».

Он сказал, что повторявшиеся заявления Китая, касавшиеся его политики по отношению к китайцам, проживавшим за рубежом, преследовали двоякую цель. Во-первых, они были вызваны антикитайскими действиями Вьетнама; во-вторых – соображениями внутренней политики, которые являлись результатом действий «банды четырех» в период «культурной революции». Родственники китайцев, проживавших за рубежом, серьезно пострадали в этот период, многие были подвергнуты репрессиям и брошены в тюрьмы. Он хотел вновь заявить о позиции Китая по отношению к этническим китайцам, проживавшим заграницей. Эта позиция состояла в том, что Китай поощрял их принимать гражданство страны проживания; желавшие сохранить китайское гражданство должны были соблюдать законы страны проживания; а двойного гражданства Китай не признавал.

Относительно Камбоджи он заверил меня, что заключение советско-вьетнамского договора о дружбе и сотрудничестве не окажет влияния на подход Китая к этой проблеме. Дэн сказал, что Китай не боялся того, что Вьетнам мог бы обратиться к Советскому Союзу с просьбой пригрозить Китаю, добавив, что Советский Союз не посмеет вступить в серьезную схватку с Китаем. У него был очень серьезный вид, когда он сказал, что Китай накажет вьетнамцев, если они нападут на Камбоджу, и заставит их дорого заплатить за это. Советский Союз поймет, что поддержка Вьетнама будет для него непосильным бременем. Затем он спросил меня, какой совет друзья (подразумевая Сингапур) могли бы дать Китаю относительно проблем, стоявших перед обеими странами.