Сингапурская история: из «третьего мира» - в «первый» - [20]

Я провел несколько часов, разговаривая с министрами правительства Вильсона. Запланированная получасовая встреча с Джимом Каллагэном (Jim Callaghan), тогдашним канцлером Казначейства (Chancellor of the Exchequer) (с которым я встречался несколько раз на протяжении предыдущих 15 лет), продолжалась полтора часа. Время от времени, всякий раз, когда раздавались звонки на перерыв в заседании парламента, он отправлялся в зал для голосования, но просил, чтобы я остался. В завершение беседы он сказал: «Я уже давно хотел назвать дату вывода войск, но теперь должен обдумать то, что Вы мне сказали, и пока что оставляю все варианты открытыми». Он попросил, чтобы я встретился с Роем Дженкинсом (Roy Jenkins), тогдашним министром внутренних дел. Рой Дженкинс спокойно выслушал меня и сказал, что воздержится от определения каких-либо сроков и дат, но, тем не менее, Великобритания должна будет уйти из Азии к 1975 году.

Наиболее оппозиционно настроенным по отношению к нам министром был тогдашний лидер Палаты общин британского парламента Дик Кроссман (Dick Crossman). В течение целого часа он отчитывал и ругал меня за то, что я ввел в заблуждение и обманул его коллег в отношении сохранения присутствия британских войск к востоку от Суэца. Он хотел шокировать меня и держался намеренно грубо. Он хотел, чтобы Великобритания вывела войска как можно скорее, к 1970 году. Он и его парламентская фракция стремились сэкономить средства для повышения пенсий по старости, понижения процентов по внутренним займам, рассчитывая, в результате, получить большее число голосов избирателей. Он расстроено сказал: «Вас не должно волновать мое мнение, поскольку в настоящее время я нахожусь в меньшинстве в правительстве, но я завоевываю все больше сторонников, и все большая часть партии поддерживает мою точку зрения». Наш посол, А.П. Раджа (A.P. Rajah), присутствовавший на встрече, считал, что Кроссман горячился из-за того, что приведенные мною доводы усилили позицию тех, кто хотел, чтобы британские войска оставались в Сингапуре.

Я полагал, что на сей раз все обойдется, но не было никаких гарантий того, что фунт стерлингов снова не окажется под ударом, что привело бы к очередному приступу депрессии в британском правительстве, к подготовке нового оборонного отчета и к дальнейшему сокращению вооруженных сил. Эта опасность была неподконтрольна даже британскому правительству. Грустно было видеть апатию британской нации и неспособность ее лидеров воодушевить людей. И министры-лейбористы, и члены парламента были подавлены тем, что им приходилось делать то, что, по их словам, им не хотелось бы делать, включая проведение непоследовательной экономической политики, за которую они прежде критиковали правительство консерваторов.

Материалы из архивов президента США Линдона Джонсона показали, что в июне 1967 года в Вашингтоне он убеждал Вильсона «не предпринимать никаких шагов, которые бы противоречили британским или американским интересам и интересам свободных государств Азии». Но Джонсон не настаивал на этом столь же твердо, как это делали его помощники в своих представлениях к нему перед встречей. Роберт Макнамара (Robert McNamara), министр обороны в администрации Джонсона, еще в декабре 1965 года писал Джонсону, что Америка считала более ценным британское присутствие на Дальнем Востоке, чем в Европе.

В британской «Белой книге по вопросам обороны» (The British Defense White Paper), изданной в июле 1967 года, было объявлено о намерении сократить вооруженные силы в Юго-Восточной Азии на 50 % к 1970–1971 году и полностью завершить их вывод к середине 70-ых годов. Встревоженный Гарольд Холт написал письмо Вильсону, а затем ознакомил со своими взглядами и меня: «Мы видим, что британское правительство приняло историческое решение об уменьшении роли Великобритании в мире и существенном облегчении бремени международной ответственности, которое она несла на протяжении долгих лет», и что австралийцы должны были теперь «заново осмыслить ситуацию в целом».

Вскоре Вильсон пригласил меня произнести речь на ежегодной конференции лейбористской партии в октябре 1967 года. Я согласился, зная, что он хотел, чтобы я убедил членов его партии не выступать против его позиции в отношении Сингапура. Я был основным приглашенным оратором, делегатом дружественной партии на собрании, состоявшемся в канун конференции в воскресенье, 1 октября, в Скарборо (Scarborough). Я выразил надежду, что длительные, сложившиеся на протяжении 150 лет, связи между Сингапуром и Великобританией могли бы позволить нам провести разделение так, «чтобы создать лучшие условия для нашей безопасности и стабильности». Я добавил, что, если бы нам дали немного времени, то к середине 70-ых годов Сингапур смог бы прожить без расходов на содержание британских военных баз не хуже, чем сейчас. Я знал, что делегаты будут озабочены положением во Вьетнаме и не мог проигнорировать этот вопрос, заявив: «Я не хочу, чтобы меня воспринимали ни как „ястреба“, ни как „голубя“. И уж если бы мне пришлось выбирать метафору из мира пернатых, то лучше всего подошла бы сова. Любой наблюдатель за происходящим во Вьетнаме должен хорошо видеть в темноте. Прежде в этом не было нужды. Возможно, это было не самое подходящее и не самое безопасное место в Азии для отстаивания наших принципов. Но огромные жертвы уже понесены, много вьетнамской и американской крови пролито». В аудитории, столь сильно настроенной против войны во Вьетнаме, я не мог более прозрачно намекнуть на то, что вывод американских войск привел бы к серьезным последствиям для всей Юго-Восточной Азии.