Синева небес - [5]

— Да. А что?

— Да слово какое-то… казенное.

И снова — на мгновение — злобная гримаса на лице гостя.

— Простите. У меня младшая сестра работает в издательстве. Как что не так скажешь, непременно поправит, или смысл переспросит. У нее это профессиональная привычка.

Уно молчал.

— То, что вы любите природу, это я сразу поняла. Ведь вам цветы нравятся. Извините, пока не забыла, отдам семена вьюнков.

— Да-да, я ведь за ними и пришел.

Уно принял конверт уже вполне благодушно.

— Напомните мне, когда будет пора высеивать.

— Но я же не знаю, куда писать… Вы оставьте мне ваш адрес?

— Нет, не могу. Дело в том, что сейчас я вынужден жить у родителей.

Юкико промолчала.

— Я развелся. Но это скверно — говорить гадости о своей бывшей жене, поэтому не стану рассказывать о подробностях. Родители просто в бешенстве. Никак не могут смириться…

— И сколько же лет вы состояли в браке?

— Я рано женился. Целых шесть лет.

— А дети?

— При нашей семейной жизни не было смысла заводить детей, — сказал Уно. — А вы? Где служит ваш муж?

— Я не замужем.

— О! — Уно что-то невнятно пробормотал себе под нос. — Выходит, нам ничто не мешает встречаться.

Улучив подходящий момент, Юкико пошла проверить подогревавшиеся мандзю. Увидев, что корочка уже влажно блестит, она переложила пирожки на лакированное блюдо для десерта.

— Угощайтесь, пока горячие.

Юкико поставила перед Уно чашку с недорогим зеленым чаем.

— Чай у меня самый обычный, вы уж извините. От дорогих сортов желудок болит. Работа-то у меня сидячая.

Уно с аппетитом откусил кусок.

— Когда я учился в начальной школе, у нас по соседству была лавочка, где готовили мандзю. Я частенько наведывался туда. Интересно, что стало с хозяйкой?…

— А в какой вы школе учились?

— Отец часто менял работу. То Сидзуока, то Сэндай — три школы сменил, туговато пришлось.

— А рядом с моей школой была лавка, где продавали крокеты. В этих крокетах и мяса-то почти не было.

— Те, что без мяса, гораздо вкуснее.

— Я покупала и шла домой, а дома съедала на полдник. Такая была вкуснотища! Помню, их тогда заворачивали в газету. А ведь зима, несешь их в руках — и пальцам тепло…

— Давайте куда-нибудь прокатимся. Я же на машине. А работа подождет. Можно отдохнуть немного!

— Да, конечно, график у меня свободный. Правда, иногда всю ночь приходится сидеть до утра — такая вот свобода.

— У меня точно так же. Агент по продажам — человек свободной профессии!

— Знаете, мне редко случается выходить из дому.

— Почему же вы живете такой жизнью?

— Бывает, по воскресеньям я хожу в церковь. Правда, не каждое воскресенье. Я христианка, — сообщила Юкико.

У Уно как-то нехорошо заблестели глаза.

— Как ваше имя?

— Извините. У вас спросила, а своего не сказала. Юкико. «Падающий снег».

— Значит, Юкико Хата-сан.[10]

— Именно.

— Я вам лучше сам позвоню, Юкико Хата-сан. Видите ли, не хочу, чтобы мне кто-то звонил домой… Развод был просто кошмарным. Мама издергалась. Теперь, если слышит в трубке женский голос, сразу воображает, что звонит сестра моей бывшей жены, чтобы наговорить кучу гадостей. И не переубедишь, что это может быть и другой человек.

— Значит, я не могу вам звонить. Тогда вы сами как-то свяжитесь со мной.

— А вы можете дать мне свой номер?

— Конечно.

Юкико написала номер телефона на листке для заметок и протянула Уно.

— Хороший сегодня денек, — заметил тот, пряча листок.

— Да что вы! Погода просто отвратительная, холод такой!

— Я о другом. Сегодня я встретил вас.

С этими словами Уно поднялся на ноги.

Как и следовало ожидать, на другой день ветер утих, установилась ясная погода.

Два дня Юкико не выходила из дому, и у ворот нанесло листьев бамбука.

По соседству жила старуха по имени Хацу Ивамура. Ей исполнилось семьдесят девять. Она еще довольно бодро передвигалась по дому, но была совершенно глухая, с бельмом на глазу, а в последнее время начала терять силы. Хацу включала телевизор на полную громкость, и летом, когда все двери открыты, это было просто невыносимо.

Не то чтобы Юкико помогала Ивамуре по дому, но иногда подметала сор за воротами. Сметенную листву все соседи относили за шоссе, на рисовое поле — в специально отведенное для этого место.

Юкико собрала листву на совок и направилась к полю, к горе гниющей листвы. Тут ее взгляд случайно упал на сложенный вчетверо бумажный листок. Он лежал на мусорной куче и весь пропитался влагой. С нехорошим предчувствием Юкико подняла его. Да, это был тот самый конверт с семенами вьюнков, который она вчера отдала Уно. Надпись «синева небес», сделанная фломастером, а не гелевыми чернилами, расплылась и стала едва различимой.

Юкико обомлела.

Что все это значит?

Семена намеренно выброшены, хотя Уно и заявил, что явился именно за ними. Выброшены именно сюда, в эту гниющую кучу листвы.

Нет, наверняка все было не так. Уно, конечно, припарковал машину где-то поблизости. Было слишком холодно, поэтому Юкико не пошла его провожать. Потому и машины не видела. А Уно полез в карман за ключами — и обронил конверт. Ветер принес его сюда.

Но дома-то он должен был заметить пропажу?! Верно, должен!.. Но у некоторых мужчин в карманах просто склад барахла. Они месяцами не проверяют их содержимое. Вот и Уно, возможно, из той породы, все еще думает, что конверт с семенами вьюнков у него в кармане.