Синергетика как феномен постнеклассической науки - [30]

В качестве подтверждения сказанного можно сослаться на продолжающиеся дискуссии по поводу интерпретации преобразований Лоренца в релятивистской термодинамике или на дебаты вокруг проблемы тахионов — гипотетических частиц, движущихся со сверхсветовой скоростью. Об этом же свидетельствует и дискуссия по проблемам физических измерений, которая состоялась в 1964г. в Италии на международном симпозиуме, посвященном 400-летию со дня рождения Галилея. В ходе обсуждения этих проблем известный физик Д.Чу предложил для выяснения роли электромагнитных взаимодействий в физических измерениях мысленный эксперимент в форме вопроса: что было бы, если во всей Вселенной электромагнитные взаимодействия отсутствовали, но остались другие физические взаимодействия (сильные, слабые, гравитационные). На это предположение другой, не менее известный физик Р.Фейнман возразил, что такая постановка вопроса лишена смысла: без электромагнитных процессов не может существовать само представление об измерении.

Действительно, как указывал в свое время Н.Винер, в теории относительности Эйнштейна «невозможно ввести наблюдателя без одновременного введения идеи обмена информацией и фактически без того, чтобы вновь не заострить внимание физики на квазилейбницианском состоянии, тенденция которого является опять-таки оптической». [43] С этой точки зрения допущение мира, в котором нет электромагнитных взаимодействий, делает невозможным само представление о таком мире, а потому и его существование в качестве наблюдаемого мира, в котором есть наблюдатель, обладающий своим внутренним субъективным опытом. Именно здесь — обратим на это внимание — коммуникативная природа наблюдения прорисовывается особенно отчетливо.

Таким образом, уже само допущение роли электромагнитных процессов в качестве универсального посредника, среды носителя коммуникативной функции информационного обмена, делало излишним механический эфир как среду-носителя электромагнитных явлений. Однако в наблюдаемом эксперименте коммуникативная роль наблюдаемых механических процессов не могла отрицаться. Это объясняется коммуникативной природой эксперимента, предполагающей наличие в нем запоминающего устройства, имеющего дискретный спектр различимых, структурно устойчивых стационарных состояний. Без этой системы, играющей роль запоминающего устройства, эксперимент просто не существует. И эта важнейшая в когнитивном отношении функция эксперимента реализуется посредством механических и тепловых процессов.

Как подчеркивает Я.Г.Дорфман со ссылкой на И.Е.Тамма, именно эти причины заставляют физиков при разработке теории любого немеханического явления рассматривать «фактически только механические или тепловые процессы, сопровождающие это явление». По этой же причине все достаточно разработанные физические теории описывают физические явления своей предметной области посредством уравнений Лагранжа. Но, как указывает далее Дорфман, это не означает, что все явления физики допускают возможность чисто механических объяснений. Это означает лишь, что «всякому физическому процессу неотделимо сопутствуют в той или иной степени механические явления». [61]

По-видимому, эта коммуникативная особенность экспериментального контекста физической теории как гештальта мешала такому крупному мыслителю, как А.Пуанкаре, полностью согласиться с логикой СТО. И это при том, что именно с его именем связана доктрина методологического конвенциализма, интерсубъективного согласия, переоткрываемая синергетикой. Во всяком случае сама мысль о возможности существования чего-то вроде скрытых механических параметров электромагнитных явлений представлялась ему вполне допустимой и оправданной гипотезой до самых последних лет его жизни. Но логика наблюдаемости явлений вместе с процессом наблюдения в СТО, которую А.Эддингтон назвал теорией относительности экспериментального знания, [166] основывалась на обощенном принципе соответствия как принципе сохранения коммуникативной связи с тем, что до ее появления уже наблюдалось в эксперименте. Операционализировав концепт обмена сигналами движущимися относительно друг друга наблюдателями, СТО стремилась связать в одно целое все экспериментальные контексты классической физики, когерентность которых считалась гарантированной либо механическим эфиром, либо, по Канту, синтезирующей коммуникативной деятельностью трансцендентального Я, либо и тем, и другим вместе. [78]

Это было стремление возобновить диалог человека и природы, осуществляемый постредством эксперимента. Для этого нужна была реорганизация всей системы экспериментальных контекстов, упорядочиваемых с помощью иных, неклассических, логик и иных, неэвклидовых, пространственных представлений. Эта кольцевая процедура, именуемая К.Вейцзеккером семантической интерпретацией, начинается с операционального анализа идеализированных экспериментальных контекстов и связывания их на общей коммуникативной основе.

Специфика этой операционально-коммуникативной задачи, как уже говорилось, отразилась в создании СТО Эйнштейна. Спустя более чем двадцать лет эта специфика определила содержание первой публикации Гейзенберга, посвященной интерпретации квантовой механики на основе его соотношения неопределенностей.