Синее золото - [4]

Даже Оля, казалось ему, изменилась. Исчезла куда-то взбалмошная крикунья, прямо, достойно несла свою красоту женщина, и прохожие часто оборачивались на улице, глядя им вслед, – счастливые сразу заметны в толпе.

В субботу они стояли с рюкзаком и гитарой у стеклянного павильона подземного перехода, сразу за которым уходила а в редкий сосняк с густым подлеском асфальтовая дорожка. А когда они с подоспевшим архитектором прошагали по ней, через два изгиба открылся широкий полукруг затона, с одной стороны ограниченный каменной дамбой. Внутри него покачивались стволы мачт, корпуса яхт – белые, мореного дерева, голубые, ярко-желтые – по-утиному переваливались на незаметной волне, а по пирсу ходили загорелые, выжженные солнцем и продубленные ветрами люди в шортах, тельняшках и шапочках горшочком.

Они перешли по деревянному трапу на пирс, и архитектор, привстав на колено, постучал костяшками пальцев по гулкому пластмассовому корпусу белой красавицы яхты. Из люка выглянуло, прищурившись, нечто светлоглазое, которое потом, постепенно выявляя колонну шеи, могучий торс и стройные ноги, вылезло полностью в кокпит и оказалось гигантом, непонятно как помещавшимся в яхте, как джин в бутылке. Гигант соскочил на пирс, принял рюкзак, сумки, гитару и скрылся в люке. За ним последовали остальные.

В салоне оказалось неожиданно просторно. В компактном, но разумно спланированном пространстве хватало места и для краснодеревого стола с двумя диванами в оранжево-желтую клетку, и длянебольшого штурманского столика, и для газовой плиты, подвешенной, как гамак, на металлических стойках, и даже для маленькой мойки.

Архитектор представил Олю и Алешу капитану и гиганту. Все пожали друг другу руки.

Как бы скрепили союз.

– Отныне вы являетесь экипажем яхты "Алена", – провозгласил капитан. – Командовать парадом буду я. Матрос Оля, переоденьтесь, пройдите на камбуз, старпом вам поможет.

– А что надо делать? – привстал с готовностью Алеша.

– Повторяю для глухих, матрос Оля и старпом выполняют работы на камбузе, – с улыбкой, но веско сказал капитан.

– Есть, товарищ капитан! – звонко откликнулась Оля. – А кто же старпом?

Гигант перестал быть гигантом, он превратился в Старпома, и архитектор исчез – явился Боцман.

Все было внове для матроса Оли и матроса Алеши, но они сразу ощутили себя сопричастными к этому миру на борту корабля, где царят свои законы и традиции. Капитан с экипажем и яхта составляли отныне единое целое, и каждому была предназначена своя роль.

Боцман и Алеша принесли из эллинга мешки с парусами, потом натаскали канистрами воду и заправили анкерок под банками. Боцман по ходу называл всякую вещь, всякую плоскость, трос, веревку, направление ветра своим именем, зачастую знакомым, но все равно отличающимся от сухопутного – не компас, а компас, не колокол, а рында, не нос, а бак.

Алеша ходил, шалея от солнца, сиявшего в еще не успевшем затянуться дымкой небе, дробно сверкавшего в мелкой волне, надраенной рынде, золотым отсветом запутавшегося в Олиных волосах.

Наконец, Капитан встал у румпеля, Старпом и Боцман отвязали концы, удерживающие яхту с двух сторон у пирса, мягко провели ее, сдерживая руками, как скаковую лошадь из стойла, и, слегка разогнав, попрыгали на палубу. Движок был уже прогрет, капитан врубил скорость, и, оставляя светлый изогнутый след за кормой, яхта вышла на открытую гладь водохранилища.

Миновали порт с похожими на древних мастодонтов гигантскими кранами, с белыми, многопалубными пассажирскими лайнерами, готовящимися к отходу в круиз, хищными, остроносыми "Ракетами" на подводных крыльях, ленивыми, плоскими речными трамваями и ржавыми баржами, молчаливо стоящими на черных якорных цепях. Горласто вскрикивали чайки, с пароходов доносились, усиленные эхом от воды, обрывки музыки, мерно лопотал движок.

Пересекли акваторию порта и нырнули меж быками моста.

Когда яхта оказалась под его настилом, Капитан задрал голову, махнул рукой, и вместе с ним Старпом и Боцман дружно рявкнули:

– Мо-о-ост!

Стропила моста гулко отразили пушечный залп крика, все расхохотались и под следующим мостом повторили забаву в пять глоток, во все горло, всем телом – так оралось в детстве, и все ощутили себя расшалившимися детьми.

За третьим мостом проглянула ровная линия канала, проложенного меж высоких зеленых склонов с вкраплениями тел, принимающих воздушные и солнечные ванны. Многие из загорающих приветственно махали яхте, рассекающей штевнем, как плугом, воду канала, и экипаж не оставался в долгу, особенно матрос Оля.

Алешу поставили на руль, неторопливо и четко объяснив ему, как и куда вести яхту, показали ориентиры, дали в руки отмашку белый квадратный флаг, которым он должен был подавать сигналы идущим навстречу судам.

Алеша стоял в кокпите во весь рост, сжимая одной рукой румпель, другой – отмашку, физически ощущая, как послушен ему белоснежный корабль с высокой мачтой. Он поглядывал на Олю, которая колдовала что-то со Старпомом у газовой плитки, ловил ее взгляд, как тогда в церкви, но в отличие от того момента был уверен, что Оля обязательно ответит ему и глаза ее засветятся синим цветом.