Синее золото - [29]

Она вспомнила намеки Воронова за последние дни и ее потянуло послушаться совета Носова и сегодня же вечером бросить все и уйти с ним в лес. Там было все так хорошо налажено, что через несколько недель она выберется и снова сможет приняться за работу.

А здесь она в их лапах. Все может обнаружиться, и тогда, несмотря на самые высокие иностранные связи, ей не выскочить. Но если она сегодня же уйдет, вся ее поездка окажется бессмысленной, а главное, тогда камень пропадет уже наверное. А там ждут, надеются. Деньги так нужны. Так все хорошо и выгодно складывалось. И потом… Паркер. Как же она бросит его? Ей вдруг, неожиданно для себя, стало скучно от мысли, что с ним пришлось бы расстаться.

Неужели, неужели все провалилось и ей не достать от них камня? Нет, нет, она обязана до конца испробовать все возможности. Еще далеко не все кончено. Она еще свободна и, по-видимому, ей ничего не угрожает. Кроме этих намеков Воронова, она ничего не заметила. Решительно ничего. К ней никто не переменил отношения. Да и у Воронова, вероятно, ничего конкретного нет. Просто он за все время совместного житья что-то почувствовал, ну и по дружбе, — она как-то верила в его дружбу, хотя хорошо знала, что он приставлен следить за ними, — советует ей скорее уезжать.

Нет, друзья должны сегодня же уйти, а она останется. Посмотрит. Еще будет время уйти.

Она оглянулась вокруг и полной грудью вдохнула лесной пахучий воздух.

За последние годы несколько раз непосредственная опасность нависала над ней. Угроза смерти витала где-то совсем близко. Уже слышны были взмахи ее больших всеобволакивающих крыльев. Тане всегда было легче переносить эти моменты, длившиеся порой часами, вне города, в природе, и в особенности в родном лесу. Ей всегда казалось, что между деревьями она как-то ускользнет, спрячется. В крайнем случае, ее догонит пуля. Но это так быстро, почти незаметно. Но ее не поймают, не запрут — негде запереть.

А в городе было страшно, каждый дом казался для нее тюрьмой, гробом, куда ее могут запереть и откуда уже никак не выбраться.

Жуть пробежала по спине, когда она вспомнила, как несколько месяцев тому назад, ночью, она уходила от сыщиков по длинным, бесконечно длинным и пустым улицам большого города. Она была одна, осталась одна, чтобы не выдать компаньонов. Она знала, что сыщики идут по пятам. Арест казался неминуемым, а арест в городе для нее был концом. Сразу за четыре каменных стены и стать бездушным объектом в руках этих людей, которых так ненавидишь. Из-за каменных стен уже никогда не выйдешь. Если и не убьют сразу, то перестанешь быть человеком. Не доживешь до тех пор, когда настанет общая перемена.

Сыщики играли с ней, как кошка с мышью. Она бродила по городу больше часа и никак не могла от них ускользнуть.

На одной из улиц навстречу проехал грузный и большой «черный ворон» — тюремный автомобиль. И она уже представляла себя в нем. Но он ее спас. Его огни пробудили в ней мысль. Она с нетерпением стала ждать следующего автомобиля. Даже нарочно вышла на середину улицы. Машина загудела и обдала ее снопом света. Автомобиль ослепил ее, а за ней, в каких-нибудь ста метрах, и сыщиков. Было достаточно времени, чтобы шмыгнуть в боковую улицу и тут же, за углом, плотно-плотно прижаться к впадине в стене и пропустить их вперед.

То было в городе, ее любимом городе, где она выросла и который раньше для нее был таким беспечным, нарядным и веселым, а теперь, как и все города России, стал страшным и чужим, захваченный злыми духами, воплотившимися в человеческие образы. Теперь она бродила по родному городу как лесной зверь, пробирающийся по населенному месту, чувствуя, что охотники караулят его за каждым углом.

Вне города она тоже пробиралась осторожно и с опаской. Но тут было привольнее. Почти на каждом шагу есть укромный уголок, куда можно спрятаться, где можно укрыться. А главное, нет этого ужасного ощущения непроходимости этих страшных каменных стен, из которых нет спасения. Просто запертая комната, в обыкновенном деревенском доме — это не так еще страшно, это не так безнадежно.

Она по опыту знала, что не так легко укараулить арестанта в обыкновенном деревенском доме. Два раза она уходила из-под замка. Один раз, ночью, когда кругом все уже спали, караульный, огромный детина, открыл дверь в комнату, где она была заперта. Он хотел посмотреть, что она делает. Но не успел он опомниться, как его глаза стал ужасно сильно щипать какой-то порошок.

Пока он их тер, арестованная уже была на улице и быстро скользнула вдоль забора к камышам около речки.

В другой раз она спустилась на одеяле из окна второго этажа. Самое трудное было бесшумно разбить стекло.

Здесь, в Отрадном, где она жила уже почти два месяца, ни один дом ей не был страшен. Ну куда они ее могут посадить? В дом Хилидзе или в арестантскую рядом с казармой. Правда, там решетки на окнах, но против решеток есть простое средство. А потом повезут сто верст на лошадях до железной дороги. Сколько возможностей бежать.

Но главное-то, это все ее фантазия. Ну хорошо, Шарика проследили. Им нужно уходить. Но не могли же они заметить ее связи с ними. Она все время была так осторожна. Почти никогда не оставалась ни с кем из своих наедине. Казалось, не могло возникнуть никаких подозрений.