Синее пламя - [12]

Щелкнули поводья, покачивания усилились, кони набрали скорость. Если мы попадем в Басэер быстрее, я смогу выжить, но это было ужасно неудобно.

Я билась о стенки, синяки появлялись поверх синяков, порез на щеке открылся. Все болело. Руки и ноги пылали от ударов, спина, казалось, уже не выпрямиться. Зато у меня была боль, которую можно было передать, оказавшись снаружи.

И убить больше людей?

Я сглотнула. Они не были людьми, это были бандиты, убийцы. Это должно было что-то менять, но мне все равно было не по себе. Может, я смогу сбежать без передачи боли. Удавалось раньше, хотя в такой беде я еще не была.

Часы спустя свет в дырах пропал. Телега замедлилась и остановилась.

Шаги.

Кто-то повозился с замком, крышка поднялась. Свежий воздух полился в ящик, я глотала его, как воду. Наступила ночь, и звезды усеивали небо за плечом Рэсика.

— Двинешься, — сказал он, нависая надо мной с ножом, — и я захлопну крышку изо всех сил.

— Не буду.

Он бросил мне флягу с водой.

— Спасибо, — пот лился мне в глаза, но я не вытирала его и не трогала флягу.

Он пожал плечами.

— Все будет напрасно потрачено, если ты умрешь.

— Вы такие бессердечные?

Он опешил от этого, на лице возникло потрясение, потом вина, а потом злость.

— Это дело. Ничего личного.

— Поменяемся местами, и я послушаю твое мнение.

— Ты бы поступила так же.

— Нет.

— Ага, это ты сейчас так говоришь, но попробуй отказаться от предложенного. Это непросто.

Я улыбнулась, ему стало не по себе.

— Я отказывалась и от больших богатств.

— Тогда ты дура, — он захлопнул крышку и запер ящик.

Я вздохнула, сделала глоток воды и наслаждалась остатками свежего воздуха, пока он снова не стал спертым. Может, я была дурой. Где бы я была сейчас, если бы согласилась на предложение Зертаника, опустошила Плиту Лиги и помогла им со Светочем продать ее? Стояла бы в Верлатте, показывая им пустые кирпичи пинвиума и требуя за них целое состояние? Или жила бы без тревог в своем доме с Тали и Айлин?

Скорее всего, я была бы мертва или сидела бы с Зертаником и Светочем в темнице. Лучше уж так, чем то, что задумывал для меня герцог.

ШЕСТЬ

Ящик снова открылся, может, два дня спустя. Я не знала. Небо было серым с красным. Закат.

— Что с ним? — спросил Рэсик, выглядя злым и напуганным.

— Что? — прохрипела я, во рту слишком пересохло.

— Дядя не просыпается. Я знаю, это сделала ты, так исцели его.

Я молчала.

— Скажи, иначе не получишь больше воды.

— Ты… не… — я закашлялась, губы трескались.

Рэсик провел рукой по волосам и огляделся. Он вытащил флягу побольше из кармана и бросил мне.

— Пей и говори.

Я выпила теплую, но хорошую воду. Голова перестала болеть, но остальное тело все равно страдало. Я вручила Рэсику флягу.

— Вам не заплатят за мертвую меня.

Он недовольно застонал и ушел, оставив крышку открытой. Я наслаждалась холодным свежим воздухом. Он вернулся слишком быстро.

— Исцелишь его, и я выпущу тебя из ящика. Будешь в карете с нами.

— Если я исцелю его, это убьет меня, и вы не получите денег.

Он выругался.

— Врешь.

— Вам нужен пинвиум, чтобы исцелять, а его у вас нет, — хотя со мной это не помогло бы, но он этого не знал. — Пять тысяч оппа или жизнь дяди. Выбирай.

Он ударил кулаком по ящику и ушел, ворча. А потом опять вернулся.

— Ты можешь передать боль другому, да? Потому тебя так хочет получить герцог? — он оглянулся и провел ладонью по верхней губе. — В кого-то как…

Фесо оттащил его от ящика.

— Что ты делаешь?

— Ничего! Давал ей немного воды.

— Держись от нее подальше.

— Буду.

— Я серьезно.

— Я услышал, — Рэсик закрыл крышку, но я заметила, как он с ненавистью смотрел на Фесо.

Крышка открылась снова, бледный солнечный свет пролился в ящик. Воздух был влажным и чистым.

Меч оказался у моего лица, сияя.

— Ты встанешь, выйдешь из ящика и исцелишь моего дядю, — Рэсик смотрел на меня, но напряженно, словно хотел смотреть куда-нибудь еще.

— Где Фесо?

— Не переживай из-за него, слушайся меня.

Я села, мышцы горели и покалывали, когда в них полилась кровь. Голова закружилась, и я дышала, пока не стало лучше.

— Скорее!

— Я не двигалась днями, — сказала я, держась за бок связанными ладонями. — Двигаться сложно.

Стоять было сложнее, хотя это было мне на руку. Мне не приходилось изображать, что я падаю. Я встала на ноги и перелезла через край. Ящик склонился. Я упала к ногам Рэсика.

К босым ногам.

Так он убежал от Фесо.

Я схватилась за его лодыжку ладонями и толкнула, отправляя в него все свои боли. Он закричал и упал на ящик, разбив стенку. Его ноги больше не работали, он сорвал крышку с петель, пытаясь встать.

Зато мои ноги заработали отлично. Я не могла передать голод и жажду, так что все равно покачивалась, но боль ушла.

Я схватилась за меч, вонзила его между колен и о лезвие распорола путы.

— Больно, — стонал Рэсик, сжавшись в комок.

Я не смотрела на него, но все равно ощущала вину. Он хотел убить меня, как и его дядя. Почему меня должны были волновать их смерти?

Я прогнала мысль, разрывая веревки. Мы были у дороги, вокруг были лишь поля. Не было каналов, чтобы нырнуть в них, переулков, чтобы скрыться, деревьев, чтобы спрятаться.

— Рэсик? — сказал Фесо.

Я вздрогнула. Дымок поднимался в небо из-за телеги. Костер. Если они устроились на ночлег, то телега была пустой.