Синдзи-кун и пять стадий принятия - [40]

Эх, думаю я и кладу голову на парту другим ухом, эх, мне бы ваши проблемы.

Смотрю прямо в стену и думаю о том, что я мог бы переродится, например, где-нибудь в волшебной стране прекрасных амазонок, которые очень любят мужчин. Я был бы там единственным и обожаемым мужчиной и конечно же меня бы выбрали правителем. И они были бы лишены этого женского коварства и человеческой жадности, страха или подлости, и носили бы только трусики. Или вовсе не носили бы ничего.

— Опять пошлости думаешь? — говорит Ая-чан, остановившись возле моей парты: — ты неисправимый извращенец, Синдзи-кун. — смотрю на Аю и думаю, что она прелестное создание, пусть и руки в бока уперла и смотрит строгим взглядом.

— Какая ты все-таки красавица, Ая-чан. — говорю я. Ая вспыхивает красным цветом и отводит глаза. Непривычные тут к комплиментам. Тут или перебор и столько меда, что попа слипнется, или не замечают друг друга вовсе. Промежуточного состояния нет.

— Нечего мне тут… — говорит она и тут же переводит тему: — куда это твоя Иошико подевалась? Обычно всю перемену на твоей парте сидит!

— Самому жалко. — отвечаю я: — как будто не хватает даже ее немного.

— Как… — вскидывается было Ая, но в этот момент в класс заходит Сатоми-сенсей и все тут же подбираются, рассасываются кучки по интересам, все спешат к своим партам, затихает гомон.

— Класс! — говорит Сатоми-сенсей: — сегодня я хочу представить вам ваших новых одноклассников. Пожалуйста, проходите, представьтесь классу — в дверь класса прошли двое. Мальчик и девочка. Нет, не так. Юноша и девушка. Оба — в школьной форме нашей школы, но она удивительно хорошо на них смотрелась. Юноша — я не могу назвать его подростком, — широкие плечи, уверенные движения, длинные волосы, собранные на затылке в хвост, то, что здесь называют бисёненом. Рубашка сидит на нем как влитая и клянусь, я увидел мышцы пресса, когда он проходил мимо!

Девушка. Да, тоже далеко не подросток, это красивая молодая девушка в расцвете сил, ростом едва уступающая юноше, движется легко и свободно, подрезанная (закатанная?!) юбка развевается, открывая взору сильные, стройные бедра. Лицо… с такого лица надо пить воду, да. Благословляя каждый глоток. Длинные, роскошные волосы, густые и сильные как водопад. Взгляд в пол. Еще и скромная. Сестричка Нанасэ, кажется, я нашел себе невесту. И жену. Мать моих будущих детей, два свитера с оленями и жили они долго и счастливо.

Они оба — выделяются из класса, словно две породистые немецкие овчарки среди кучки дворовых шавок.

— Меня зовут Мацумото Атсуши. — говорит юноша и кланяется: — пожалуйста позаботитесь обо мне!

— Меня зовут Мацумото Акеми. — вторит ему девушка и тоже склоняется в поклоне, призывая нас позаботиться о новичках.

— Боже, он такой красавчик! — придушено звучит откуда-то сзади. Горячие Губки не выдержала. Я смотрю на этих … супермоделей с разворота глянцевого журнала «Токио Хот» и у меня начинает дёргаться глаз. Хлоп! — раздается сзади. Это Юки. Она возмущенно захлопывает учебник.

— А она! Клянусь, я видел ее в журнале! — шепчется с кем-то Акаи.

— А ну цыц! — затыкает их наша староста: — дайте людям … оглядеться. Садитесь на любое свободное место. — это она уже новеньким. Новенькие не тушуются, девушка действительно садится на первое свободное место — на место Иошико и Горячие Губки только свои губки горячие поджимает — возмущенно, но ничего не говорит.

Юноша же (Мацумото, мать его, Атсуши!) проходит дальше, к самому месту Снежной Королевы и встает прямо перед ней.

— Приятно познакомится. — говорит он ей. В классе слышен хруст — то ли кто-то слишком крепко сжал карандаш, то ли это звук разбитых надежд и сердец всех девушке нашего класса. Наверное и то и другое.

— Хм! — возмущенно хмыкает Снежная Королева и демонстративно отводит взгляд. Такого поведения я от нее не ожидал, вот уж кто, кто обычно соответствует всем японским понятия о вежливости, как там «всегда надо быть вежливым с человеком. Даже если ты хочешь его убить? — Особенно, если ты хочешь его убить». Это же мотто всех японцев — протыкая кого-нибудь мечом сказать не «Сдохни, пес!», а что-то вроде «прошу вас, умрите пожалуйста!»

Так что такая вот реакция вполне может означать что Снежная Королева смущена. Юноша, который Мацумото нимало не сконфузился, а просто отступил на шаг и посмотрел на Акаи. Парта Акаи стоит рядом.

— Мне было бы удобнее сидеть здесь. — сказал он: — не возражаешь? — Акаи вскочил и моментально убрался на две парты назад, сказав, что не возражает ни капельки и всегда хотел сидеть подальше. Лучше видно доску, да. И воздух посвежее. В дверь входит Цудзи, в руках у него несколько якисоба. Звенит звонок. Он недоуменно крутит головой, в поисках своего друга.

* * *

— Нет ты подумай, какая наглость! — распирает Юки-сама от возмущения, она даже валяться на своем диване в Литературном клубе не может. Вот, что значит — так ненавижу, что кушать не могу. Она вот — лежать и читать книжку не может. Какой там Тартарен из Тараскона, когда тут такое!

— Наглость! — вторит ей Ая-чан с места, следя за заваривающимся чайником: — вы подумайте!

— Да-да. — поддакивает Мико. Она занимается подготовкой чаепития — раскладывает печеньки, готовит бутерброды. Я сижу за столом, помогаю Мико формировать и раскладывать бутерброды и думаю, как именно поддакнуть так, чтобы это не было совсем уж плагиатом. К сожалению, близняшки Сато намного опытнее меня в этой игре и все слова уже заняты. Сказать — вы подумайте, действительно наглость! — как-то… совсем уж неправильно. Поэтому я просто киваю, делая вид, что следую за течением беседы.