Дура — говорила ей Хикэру, ведя внутренний диалог сама с собой, вернее — сама с ней: — дура, да на тебе все ездят, ты контракт почитай! У тебя концерт раз в неделю, у тебя фотосессии почти через день, у тебя съемки клипов, раздача автографов и спишь ты по пять часов и сколько ты за все это получаешь? Да если бы ты на заправке стекла автомобилям мыла — и то больше получала бы! Все вокруг на твоей шее выезжают — и твой менеджер и твоя студия, и твоя семья и даже твои так называемые «подружки», какие они подружки, только деньги из тебя сосут, да славой твоей пользуются… дура ты, Хината, как есть дура.
Но Хината Рэй не обращала на это внимания. Более того — она даже не стала отторгать Хикэру-доно, смирившись с тем фактом, что теперь ее тело занимает кто-то другой. Обычно процесс захвата тела чем-то напоминал штурм высотного здания отрядом спецназа — все эти гранаты в каждое окно, выбитые двери, простреленные косяки и бывшие хозяева дома — кто в луже крови, а кто — на полу со связанными руками, лицом вниз. Теперь здесь — новые хозяева. Некоторое время старая личность еще сопротивляется, засев в подвале и выкрикивая оттуда угрозы, но исход неизбежен, Хикэру уже везде, она сильнее, ее больше и все что на самом деле ее беспокоит — это ее внутренние ощущения от переваривания новых воспоминаний. Кто-то мог сопротивляться захвату дольше, не давая доступ к самым глубинным и драгоценным воспоминаниям, к омутам памяти и детским травмам или к тому, что является ядром личности — к системе принципов и взглядов, к эмоциям и механизму принятия решений. Но все заканчивали одинаково — в пустом доме сознания оставалась только она одна…
Но с этой чертовой Хинатой все пошло не так! Не было штурма сознания, это было так, словно бы ее впустили. И не просто оставили дверь незапертой, нет — скорее распахнули ее нараспашку, повесили огромный плакат «Добро пожаловать!», накрыли стол и понавешали воздушных шариков с мишурой. Так, словно ждали долгожданных гостей. Добро пожаловать, Хикэру-доно, забирайте мое тело, мое сознание, все что можете взять… вот, проходите, тут можете обувь снять, проходите к столу, все только вас и ждали… располагайтесь, будьте как дома. И ее сила, ее сознание вдруг замерло в недоумении. Такого раньше не было.
Чертова дура! — думает Хикэру, разве так можно? Поэтому все вокруг тебя и используют! Ты — просто пустая оболочка, кукла, ты до сих пор не понимаешь, что делают с тобой на этих «фотосессиях»? Ты слишком наивная, слишком доверчивая и слишком мягкотелая. Так тебе и надо — я просто должна была забрать у тебя тело, раз уж ты не не боролась за него! Даже животные борются за свою жизнь, дура! Я — старая женщина, я видела, что происходит с такими как ты, они все лежат на обочине жизни, это эволюция, выживает сильнейший, умнейший, самый коварный, тот, кто первым ударит в спину, тот, у кого нет привязанностей, тот, кто в состоянии забрать сапоги упавшего товарища и последние картофелины из его рациона. Такова жизнь.
И тебе хочется, жить такой жизнью? — думает она и мотает головой. Это — не ее мысли. Это мысли юной и категоричной, избалованной принцессы, которая не понимает, где она живет, которая привыкла уступать, которая боится конфликта. Я — Хикэру Митсуи! Я — никогда не отступала! Никогда не боялась! Всегда побеждала! Все, кто встанут на моем Пути как препятствие — будут сокрушены! Никто не смеет связываться с Митсуи! Я — убью их всех… и мне будет скучно? Одной? Если уж я такая могущественная, разве не следует изменить эту жизнь, Хикэру-доно? Если ты уже настолько сильна и ничего не боишься и всех можешь победить — разве не стоит бросить вызов и этой глупой, жестокой и безжалостной жизни и сделать ее не такой? Хотя бы для будущих поколений? Ведь ты не боишься, да, Хикэру-доно?
Нет, думает она, это снова ты, Хината-чан? Это снова твои мысли, да? Не выйдет у тебя ничего, это не «мягкая сила», это — мягкотелость, а я не могу позволить себе мягкотелость… потому что… боюсь? Но если я в самом деле — бессмертная и почти всемогущая, то чего же я боюсь? Почему мне так страшно быть мягкой? Наверное, и в самом деле следует дать отпуск Чиеко, она в последнее время совсем бледненькая стала… и котенка покормить. И, наверное, позвонить Сину, в конце концов он же мой муж, а хорошая жена должна…
— Аррргх! — рычит Хикэру-доно и вцепляется в свои волосы руками: — это вот точно не мои мысли!
— Хикэру-доно, вы так себе прическу испортите! — всплескивает руками Чиеко: — что вы делаете!
— Отвали, дура! — рычит Хикэру: — тоже еще одна нашлась тут! Посоветуй мне еще!
— Простите, Хикэру-доно — кивает головой Чиеко и достает откуда-то ее любимую темно-коричневую расческу из черепахового панциря: — сейчас я вам поправлю все.
— Ой, да отстань ты от меня… — выдыхает Хикэру, но не сопротивляется, позволяя Чиеко заняться ее волосами. В самом деле, думает она, может это и мои мысли. Чиеко и правда в отпуск пора, котенку надо кушать что-то, а Сину она позвонит… хотя бы затем, чтобы стереть улыбку превосходства с лица этой… ледяной стервы и ее огненной подружки. У них там только одна воспитанная девочка есть… вот с ней было бы неплохо подружиться. Они даже могли бы вместе набег сделать — пока еще Император не очнулся и эдиктов, запрещающих не наклепал — на остатки разгромленных кланов. Она точно знает где у них остались убежища и тайные склады. Внезапная атака вместе с Читосе-сан, звучит привлекательно, нэ? Видела она как эта Читосе двигается, такие вот движения ставят, так ходят или мастера боевых искусств, которые потратили годы на совершенствование своего мастерства, или горные егери, бойцы спецподразделений, которые прошли так называемую «горную подготовку». Они не глядят, куда ступают, их ноги словно обладают своим собственным разумом, выбирая путь.
