Синдром войны - [8]

А ведь Димка оказался прав. Зарядка еще не иссякла! Одна «палочка» осталась. Номер сына он помнил наизусть, отстучал его, стал слушать с замиранием сердца и испытал огромное облегчение, услышав ответ.

– Димка, Димка!.. – срывающимся голосом забубнил старик. – Это я, батя твой. Слышишь меня?

Дмитрий Матвеевич Воловец – помощник начальника штаба Старобродского гарнизона – тоже волновался. Отец звонил в последний раз четыре дня назад. Все было тихо. Батя конопатил щели в доме, готовился к зиме. Ни обстрелов, ни бомбежек. Кого обстреливать-то – трех калек и десяток пенсионеров, закопавшихся в норы? Степановка, какая ни есть, а нейтральная территория.

Старик частил, проглатывал слова, но постепенно ситуация прояснилась.

– Сколько их, батя? – Дмитрий выслушал ответ, поморщился.

Не хватало еще этой проблемы! Обещанных резервов нет, разбитую технику не успевают ремонтировать. Неужели силовики решатся нарушить перемирие и перейти в наступление? Впрочем, что в этом удивительного?

– Понял, батя, спасибо. Все передам куда следует. Больше не рискуй, понял? Сиди дома, запрись, в погреб спрячься – чтобы носа твоего на улице не было. А то приеду и устрою тебе такую взбучку, какой ты еще не видел!

Он выключил телефон и изумленно уставился на него. Есть еще связь с отдаленными поселениями Луганщины. Чудеса, да и только!..

Он не стал осмысливать информацию, переданную отцом, натянул укороченный полушубок, надел ботинки и отправился на доклад к подполковнику запаса Зимакову. Благо штаб стрелкового батальона располагался в этом же здании на втором этаже.

Через двадцать минут в дверь с табличкой «Директор средней школы № 2» решительно постучали.

– Входи уж, – ворчливо отозвался кто-то.

В кабинет вошел мужчина в защитном, бледноватый, среднего роста, с воспаленными от недосыпания глазами. Никакого директора внутри не было. Занятия в школе еще не начинались. Возникали большие сомнения в том, что в этом году они вообще начнутся. В помещениях храма знаний располагался штаб полковника Доревича, начальника Старобродского гарнизона.

От Дома культуры до средней школы № 2 было рукой подать. Полковник Доревич недавно вернулся с совещания, на котором учинял разнос подчиненным, и еще не успокоился. Длинный, как водонапорная башня, лысоватый, с выпуклыми глазами, он сидел на жесткой кушетке, вертел в руке пульт дистанционного управления и брезгливо таращился в телевизор.

Вещал украинский канал. Проходило бурное собрание Верховной Рады. Депутат с трибуны потрясал кулаком, клеймил проклятых террористов и их российских хозяев.

– Наслаждаешься, Василий Сергеевич? – Подполковник Зимаков усмехнулся. – Смотри-ка! – удивился он. – Этого горлопана уже вытащили из мусорного бака?

– Его туда еще не посадили, – отмахнулся Доревич и приглушил звук. – В интересное время живем, Александр Григорьевич. Вспомни, два года назад главной новостью был грядущий конец света. Замечательное было время. А что сейчас? Представляешь, что отмочили эти избранники? Полная экономическая блокада Донбасса, никаких финансовых перечислений – пенсий, зарплат бюджетникам. Как хотите, так и крутитесь. А то, что люди десятилетиями платили налоги Киеву, – это никого не волнует.

– Согласен, Василий Сергеевич. Восторжествовала историческая несправедливость. – Комбат с интересом уставился на полковника, который извлек из тумбочки початую бутылку горилки, пустой стакан, после чего перехватил взгляд Зимакова.

– Плеснуть каплю?

– Плесни, Василий Сергеевич, – согласился комбат. – Надеюсь, небеса не разверзнутся, и ночью воевать не придется. Во всяком случае, нам с тобой. Слушай, тут такая проблема. Не стал по телефону…

– Докладывай. – Полковник нахмурил брови и отставил бутылку. – Мог бы сразу сказать, что по делу.

Он хмуро слушал, барабаня пальцем по подлокотнику кушетки, потом недоверчиво помотал головой и сказал:

– Испорченный телефон какой-то. Старик что-то увидел, сообщил сыну, тот – тебе, ты – мне. Но я понял тебя, Александр Сергеевич. Давно имелось беспокойство по поводу этой Степановки. Уж больно лакомая позиция для установки дальнобойной артиллерии. Может, заблудились хохлы? – Он с надеждой глянул на заместителя, поджавшего губы. – Случайно забрели в Степановку, утром уедут?

Комбат сухо проговорил:

– Черта с два они заблудились, Александр Сергеевич. Замышляют что-то укропы. Это разведывательный взвод. А завтра в Степановке нарисуется полноценное войско, и хрен ты его сотрешь.

– Да понял уже, что не случай их туда привел. – Доревич поднялся, погрузил руки в карманы, принялся широким шагом мерить директорский кабинет, потом остановился, уставился на комбата. – Кто у тебя из толковых остался? Не всех повыбили? Надеюсь, понимаешь, Александр Григорьевич, что требуется полноценный спецназ? Этот, как его… – Доревич защелкал пальцами.

– «Этот, как его» сегодня вернулся с задания, Василий Сергеевич, – заявил Зимаков. – Капитан Стригун. В Мурге на двух БМП навел небольшой шмон. Задание выполнил, отделался одним раненым. Сейчас спит с чувством выполненного долга.

– Так разбуди, – сказал полковник. – И на новое задание с тем же чувством. А если без шуток, Александр Григорьевич, то дело серьезное. Шума не надо, хватит одной БМП. Надо незаметно подобраться к противнику, без особого шума ликвидировать группу, взять пару языков – желательно офицеров – и хотя бы одну БМД. Утром вернуться. Операцию провести быстро, чтобы укры не успели сообщить в Реман, что подверглись нападению.