Синдром Феникса - [8]

— Где он может работать? Он же инопланетянин!

— А, ну ясно! Тогда и мой бывший — инопланетянин. И вообще у нас половина мужиков — с Марса!

— У меня мумий работает, а толку? — высказалась о своем муже Лидия.

— А чего? Он у тебя хороший, тихий.

— Да уж, — горестно сказала Лидия. — Тихий. После работы тихо домой. И тихо за бутылку. Тихо выпил, добавил, еще добавил — пока не упадет. Молча. А утром с ранья опохмелится и на работу. А вечером то же самое. А в субботу начинает прямо с утра. За два дня так нальется, что лежит просто трупом, весь коричневый станет, ручки сложит, а сам тощий, одни кости, мумий, чистый египетский мумий, говорю тебе! И так всю жизнь! — Лидия вздохнула. — Какая мне от него польза, какой от него смысл, в том числе по женской части, Таня? — высказала она заветную мысль. — Что он есть, что его нет! А заработать я и сама сумею! Этот не намекал? — спросила она с улыбкой.

— На что? Ты не сходи с ума!

— Все мы люди, особенно женщины, — заметила Лидия, опять отпив чаю и опять промокнув губы салфеткой. (Есть у некоторых такая привычка: что бы ни выпили и ни съели, тут же губы — салфеточкой. Чтоб в порядке всегда были. На всякий случай.)

— Я даже, как зовут его, не знаю! — сказала Татьяна

— Спроси.

— Похоже, он сам не знает.

Лидию вдруг осенило:

— Знаю!

— Откуда?

— Да я не про имя! Я все поняла! Я про это тоже видела по телевизору. Человек исчезает. Его нет год, два. По-разному. А потом вдруг находят где-нибудь на железной дороге или в лесу. Сидит на шпалах или на пеньке и не понимает — как сюда попал, кто он… Ничего не помнит! И что он за это время делал, не помнит!

— Видела я эту передачу… Думаешь? — засомневалась Татьяна.

— Точно! — уверила Лидия.

— Там, вроде, как-то постепенно память пробудили у человека.

— Вот и ты пробуди.

— А как? И зачем? У меня других дел нет?

Лидия, вдохновившись, развила идею:

— А ты ему внуши, что он тут жил, что он вообще твой муж. И что он был хороший работник, и что в постели — бог! А? Ты представляешь, чего от него можно добиться?

И Лидия покачала головой: видимо, сама представила, чего можно добиться от мужчины, если внушить ему, что он хороший работник и в постели бог. У нее даже щеки слегка покраснели.

Татьяна ее настроения не разделила, думала деловито, как привыкла.

— Ты хорошо про телевизор напомнила. Я его сфотографирую и пошлю в передачу, где людей разыскивают. Пусть покажут фотографию, может, кто-то узнает. Но я дожидаться не буду, я его все равно сдам куда-нибудь. Может, он маньяк, может, он из психушки сбежал?

— Не похож, — оглянулась Лидия на сарай.

— А какой маньяк на маньяка похож?

— Не скажи. Я вот по телевизору…

Татьяна на правах подруги оборвала:

— Да ну тебя с твоим телевизором! Не обижайся, Лид, но ты зря его все время смотришь!

Лидия обиделась:

— Я его смотрю как источник информации! А если тебе совет не нужен, не надо было звать! Спасибо за чай!

И, отпив напоследок еще глоток (и, само собой, промокнув губы), она встала и пошла к калитке.

И вдруг застыла. Как ни велика была обида, но мысль, пришедшая ей в голову, оказалась слишком потрясающей, чтобы удержать ее в себе. Она торопливо вернулась и прошептала:

— Татьяна! А может, он — робот?!

Татьяна чуть не поперхнулась.

Встала, пошла к сараю. Лидия за ней. Они стали смотреть в щель.

Человек, вынув из ящика рубанок, повертел его, пальцами провел по лезвию, догадался о назначении инструмента, взял короткую дощечку и начал ширкать по ней. На лице его засветилось счастье. А движения при этом были равномерные, словно автоматические. Будто у робота, в самом деле.

— Я вот видела… — шептала Лидия.

— По телевизору?

— Ну и по телевизору! Кино было: создали робота, совсем как человек. А он сбежал. Дальше не помню, заснула.

— Прямо совсем как человек? И ел?

— Нет. Зачем, он же на этих. На аккумуляторах.

— А этот ест.

Человек строгал. Они смотрели.

— Может, он изображает? — предположила Лидия. — А сам потихоньку пальцы в розетку сунет и заряжается. Ты посмотри по счетчику, сколько у тебя в день накручивает.

Татьяна была настолько растеряна, что даже не улыбнулась этому предложению.

14

А потом явились Толик и Костя, и Татьяна устроила обоим выволочку: Толик порвал футболку, а Костя запачкал штаны. Они стояли, шмыгая носами, а Татьяна шумела:

— Футболка денег стоит или нет? Мне что, выкидывать теперь ее? Я на что горблюсь вообще? Все деньги на кормежку и одежку улетают! Вы это соображаете или нет? Ну он малой, — тыкала она пальцем в Толика, — а ты-то здоровый уже балбес, двенадцать уже! — потрепала она Костю за рубашку. — Штаны тебе каждый день стираю, одного порошка уходит, как в прачечной какой-то! Издеваетесь над матерью!

— Да ладно, — сказал Костя. — Было бы из-за чего…

— Ты считаешь — не из-за чего? Я вот сниму штаны — и ходи, в чем хочешь!

Тут Татьяна заметила, что Толик, то ли забывшись, то ли обнаглев, улыбается. И при этом смотрит в окно. Татьяна обернулась: за окном стоял бомж и тоже улыбался. И чуть ли не подмигивал Толику, ободряя.

— Тебе чего? — спросила Татьяна.

— Кричать не надо, — сказал бомж. — Дети не любят.

— Тебя не спросили! — сварливо ответила Татьяна. — Навязался тоже на мою шею!