Синдикат - [30]

Я сел. О генерале мне было кое-что известно. Он был почетным гражданином Чикаго номер один. Не только в качестве банкира, но и слуги общества. Звание генерала он получил во время службы у Першинга интендантом в армии Соединенных Штатов во время Великой войны, после которой стал автором «плана Дэйвса» для послевоенного восстановления Европы. При Мак Кинли он контролировал денежное обращение и, конечно, был вице-президентом при Кулидже. Он даже на Гувера работал: недавно возглавил Корпорацию финансовой реконструкции, чтобы помочь в критических ситуациях удержаться на плаву тем банкам, которые пострадали от депрессии, но вынужден был уйти в отставку, спасая свой собственный банк. Но Корпорация финансовой реконструкции предоставила его банку кредит в девять миллионов сразу через три недели после того, как он сложил свои полномочия президента этой корпорации.

Но даже такой циник, как я, должен отметить, что у Дэйвса было по крайней мере одно хорошее качество. В память о сыне, умершем в возрасте двадцати двух лет, он построил приют для людей, потерпевших жизненный крах, с платой шесть центов за постель и три цента за еду. Отель Дэйвса «Для мужчин» был «Ритцем» среди ночлежек и поистине милосердным деянием.

Дэйвс уселся, то же сделал и дядя, который представил нас, как если бы мы не знали, кто мы такие. Они пили чай. Вскоре его подали и мне. Атмосфера в «Святом Губерте» напоминала гостиницы, описанные в своих романах Диккенсом. Официанты в красной униформе говорили с английским, вероятно, естественным акцентом. Репродукции сюжетов, изображающих охоту на лис и прочие спортивные занятия, висели на каменных неоштукатуренных стенах, а наискосок через комнату находился камин, от которого веяло теплом и домашним уютом. Потолок был низкий; с балок свисали длинные глиняные трубки, и несколько гостей – настоящие мужчины – их курили.

Генерал тоже курил огромную до уродливости трубку со специальным горшком с угольями, снабженным ловушкой в фальшивом дне, где оседал при курении табачный деготь. Это было не самое важное, о чем мне поведал генерал во время ланча, но когда я выразил интерес к его необычной трубке, он оживился, вдруг сообразил, что мы оба курильщики, и пообещал прислать мне одну, что вскоре и сделал. Он свои обещания выполнял. Но надо сказать – я этой трубкой ни разу не воспользовался.

Наконец он сел, опершись на локоть, убрал трубку и, оглядев зал, сказал:

– Здесь я вспоминаю Англию, серьезно! Когда я был послом, – продолжил он, – полюбил Лондон. Что вы думаете о Леоне Эроле?

– О ком, простите? – спросил я.

– Леон Эрол, – повторил с подъемом Дэйвс. – Известнейший комик, старина.

– Ах, конечно. Леон Эрол. Да. Забавный, очень забавный человек.

Какого черта должен был делать Леон Эрол в Лондоне? Он даже не англичанин.

– Позвольте рассказать вам одну историю, – сказал Дэйвс, улыбаясь самому себе. И, наклонившись к нам, начал свой рассказ, ни разу за время повествования не взглянув ни на дядю Льюиса, ни на меня.

Когда он давал в Англии первый официальный обед в качестве посла – а на нем присутствовали Ее Королевское Высочество принцесса Беатрис, премьер-министр, японский и испанский послы, лорд и леди Астор, – среди многих других, включая нескольких известных писателей и артистов, был приглашен и Леон Эрол, который по непонятным причинам отсутствовал. Начался чинный обед. Но вдруг стало происходить нечто несуразное. Один из официантов с довольно большими усами принялся наливать лимонад в бокалы для воды; он унес тарелки, когда гости еще не доели блюдо; он начал передавать поднос с крекерами так, что они посыпались на тарелку одного из приглашенных; он споткнулся, неся блюдо, и едва не вывалил его содержимое на колени одной леди; и, наконец, он уронил ложку, неловко загнал ее под стол и, взяв со стола канделябр, встал на четвереньки и стал ее искать.

– И тогда леди Астор, дай Бог ей счастья, – улыбнулся Дэйвс, – разгадала его. Видите ли...

– Официантом был Леон Эрол, – уточнил я. Дэйвс изумился.

– Вы эту историю слышали?

Дядя взглянул на меня уничтожающе. Я попытался вывернуться:

– Ее мне рассказывал дядя. Это одна из его самых любимых ваших историй.

Казалось, Дэйвс был немного смущен.

– Вам нужно было остановить меня...

– Зачем же, – сказал я. – Мне хотелось услышать ее снова. Из уст самого очевидца... Вы рассказываете намного интереснее, чем дядя.

Дэйвс просиял и посмотрел через стол на дядю Льюиса.

– Не припоминаю, чтобы я рассказывал вам это раньше, Льюис. В самом деле, она вам нравится?

– О, конечно, – подтвердил тот, просияв в свою очередь.

– Мне тоже, – кивнул Дэйвс. Он холодно взглянул на меня. – Я взял на себя смелость заказать вам блюда сам, мистер Геллер, раз вы немного опоздали.

– Не имеет значения, – сказал я, – и что у нас будет? Дэйвс снова раскурил трубку.

– Бараньи отбивные, конечно. Фирменное блюдо ресторана.

Баранина?! О Боже!

– Любимое блюдо, – вставил я.

– Мое тоже, – кивнул дядя Льюис.

Я начал понимать, почему отец ненавидел моего дядю.

Но насчет бараньих отбивных я ошибся – они были сочные, с соусом, и очень вкусные. И когда генерал заказал для нас сливовый пудинг, я тоже не спорил: