Символы священной науки - [129]

75. Божественный град [919]

Мы уже говорили по различным поводам о символике "Божественного града" (Брахма-пуры в индуистской традиции);[920] известно, что так именуется собственно центр бытия, называемый сердцем, которое, кстати, действительно соответствует ему (центру) в телесном организме, и что этот центр — есть место пребывания Пуруши, отождествляемого с Божественным Первоначалом (Брахманом) постольку, поскольку он является "внутренним распорядителем" (antar-yami), который управляет всей совокупностью способностей данного существа посредством «бездеятельного» действия, являющегося непосредственным следствием одного его присутствия. Имя Пуруша по этой причине толкуется как означающее пуришайя (purishaya), т. е. тот, кто пребывает или покоится (shaya) в творении, как в городе (pura); такое истолкование, очевидно, основывается на Нирукте, но А. Кумарасвами отметил, что, хотя дело не обстоит так в большинстве случаев, оно может представлять в то же время настоящее этимологическое отклонение,[921] и этот пункт, в силу всех сближений, которым он открывает путь, заслуживает, чтобы мы остановились на нем более подробно.

Прежде всего, следует отметить, что греческое слово полис (polis) и латинское цивитас (civitas), обозначающие город, своими корнями, соответственно, соотносятся с двумя элементами, из которых образовано слово puru-sha, хотя, в силу некоторых фонетических изменений при переходе от одного языка к другому, это может остаться не замеченным с первого взгляда. В самом деле, санскритский корень pri или pur в европейских языках превращается в ple или pel,[922] так что pura и polis строго эквивалентны; с точки зрения качества, этот корень выражает идею полноты (санскритское puru и purna, греческое pleos, латинское plenus, английское full), а с точки зрения количественной — идею множества (греческое polus, латинское plus, немецкое viel). Как совершенно очевидно, город существует лишь благодаря собиранию множества живущих в нем и образующих его "население"[923] индивидов (слово populus равным образом имеет то же происхождение), и это могло бы оправдывать употребление для обозначения его терминов, о которых идет речь. Однако, это лишь самый внешний аспект, и когда хотят проникнуть в суть вещей, гораздо важнее рассмотреть идею полноты. Но в этой связи известно, что полное и пустое, рассматриваемые как корреляты, являются одним из традиционных символических олицетворений комплементарности активного и пассивного принципов; в данном случае можно говорить, что Пуруша наполняет своим присутствием "Божественный град" во всей его протяженности и во всех его зависимостях, т. е. целостность бытия, которое без этого присутствия было бы всего лишь пустым «полем» (kshetra), или, иными словами, чисто потенциальностью, лишенной всякого актуализованного существования. Именно Пуруша, согласно текстам «Упанишады», освещает "это все" (sarvam idam) своим излучением, образом своей «бездейственной» деятельности, посредством которой осуществляется всякая проявленность, согласно самой «мере», которая определяется действительной протяженностью этого излучения[924] точно так же, как в апокалиптической символике христианской традиции "Небесный Иерусалим" весь целиком освещается светом Агнца, который покоится в его центре "словно закланный", стало быть, в состоянии "недеяния".[925] Мы можем еще добавить в этой связи, что заклание Агнца "от начала мира" в действительности есть то же самое, что ведическое жертвоприношение Пуруши, по видимости расчленяющего себя у истоков проявления, чтобы присутствовать одновременно во всех существах и во всех мирах,[926] так что будучи по существу единым и изначально заключающим все в самом своем единстве, внешне он предстает как множественный. А это, в свой черед, точно соответствует двум идеям, полноты и множественности, о которых только что была речь; и вот почему также говорится, что "в мире есть два Пуруши: один разрушимый и другой неразрушимый, первый распределен между всеми существами, второй незыблем".[927]

С другой стороны, латинское civitas производно от корня kei, который в западных языках равнозначен санскритскому корню shi (откуда shaya); его первоначальное значение — отдых, покой (греческое keisthai, возлежать); значение резиденции, или постоянного жилища, а таковы смыслы города, является, в конечном счете, непосредственным следствием первого. Пуруша, покоящийся в "Божественном граде", может быть назван его единственным гражданином" (civis),[928] потому что множество обитателей, которые населяют его, воистину существует лишь через него, будучи целиком создано его собственным светом и одушевлено его собственным дыханием (prana). Впрочем, световой луч и жизненное дыхание здесь не что иное, как два аспекта сутратмы. Если "Божественный град" (или "Царство Божие", которое "внутри нас", согласно евангельским словам) рассматривать в его самом строгом значении, исключительно как самый центр бытия, то само собой разумеется, что реально там пребывает один лишь Пуруша; но распространение этого понятия на все творение, со всеми его свойствами и составляющими его элементами, равным образом законно по причинам, которые мы только что объяснили, и ничего не меняет здесь, потому что все это целиком зависит от Пуруши и обязано ему даже самым своим существованием. Жизненные функции и способности живого существа часто сравнивают, в их отношениях к Пуруше, с подданными и слугами царя, и среди них существует иерархия, сравнимая с иерархией различных каст в человеческом обществе.