Симулякры доктора Хьюго - [12]

— А потом боль, адская, пронизывающая все тело до самых костей. Как огнем, она проходила вдоль и поперек, выворачивая тебя наизнанку. Ты помнишь это, ты сам находил этих людей, а потом наблюдал, что с ними происходило. Делал какие-то заметки в своем чертовом блокноте и, констатировав смерть, разворачивался и уходил. Да, много воды утекло с тех пор, но тебя я запомнил.

Хью внимательно всмотрелся в лицо бездомного, но не смог распознать его.

— Не утруждайся, — заявил бомж, — у таких, как ты, память на мертвецов короткая. Вы помните лишь живых, да и то, до определенного времени.

— Неправда, — громок сказал Хью, время от времени поглядывая в сторону мелькнувшего за поворотом человека. — Мы такие же люди.

— Чушь, — усмехнулся бездомный и потянулся к своей котомке. Маленькая, потрепанная временем, сумочка лежала у его ног и была наполнена различным барахлом чуть больше, чем наполовину. Достав из нее пачку сигарет, бездомный вытянул трясущейся костлявой рукой одну сигаретку и поднес к губам. Вскоре по воздуху распространился горьковатый табачный дым.

— Ты из тех, кого называли «богомолами» — костлявые, скелетоподобные существа. Откуда вы только беретесь?

Бомж усмехнулся, но не выпустил сигарету из губ. Умело затянувшись, он выдохнул солидную порцию белесого дыма из ноздрей и, почесав бороду правой рукой, указал на здание позади Хьюго.

— Амади жил за этим домом: вторая многоэтажка с противоположной стороны проезжей части. Там квартира в пентхаусе, огромные хоромы с лабораторией.

— Откуда знаешь?

Бомж вновь вытянул костлявые руки вперед.

— Я своими руками доставал вещество из варильных чанов. Нестабильная дрянь практически сразу теряла свои свойства если ее касался любой неорганический предмет, вот мне и приходилось помногу раз бывать у Амади в его жилище и нырять в эту емкость.

— А сейчас где он?

Бомж на секунду замолчал.

— Я же сказал — он мертв.

— Это я уже слышал. Теперь я хочу услышать правду.

— Ты не услышишь от меня откровений, Амади убили, очень давно. Сейчас его труп доедают черви на Восточном кладбище. Это в двадцати километрах восточнее города. Если вызовешь такси прямо сейчас, то успеешь попасть туда минуя пробки. И не забудь прихватить с собой лопату — земля там, как асфальт, руками не разроешь.

Потом бездомный закашлял, завернулся в разорванное тряпье и уснул, так и не прикоснувшись к разбросанным монетам у своих ног. Док посмотрел по сторонам в последний раз, отступая назад к приемнику, откуда можно было вызвать люфтваген и наконец убраться из этого места.

Из-за поднявшегося смога и целых клубов канализационных испарений, рассмотреть подлетавшую машину не представлялось возможным. В горле стало першить, немного разболелась голова. Он попытался прикрыть рот носовым платком и дышать как можно реже, но это помогало лишь отчасти, пока заказанное такси не прилетело и он не смог побыстрее запрыгнуть в сало и вдохнуть полной грудью.

До кладбища летели молча. Водитель не смотрел в его сторону, ничего не говорил. Его вообще ничего не волновало. И даже неприятный запах, впитавшийся в одежду доктора пока тот был внизу и пропитался испарениями до самой нитки, казалось, не вызывало у шофера никаких нареканий.

Вскоре городская черта сменилась непривычными для жителя города-спутника пригородными ландшафтами. Светило яркое солнце, накрывая собой одно- и двухэтажные домишки, деревянные и сложенные из кирпича. Они так сильно контрастировали с привычными для него высотными домами и небоскребами, что первые несколько минут Хью не отрывал взгляда и смотрел, смотрел, смотрел, пока взгляд его не упал на огромную огороженную территорию с крестами и могильными плитами, растянувшуюся почти от самой наземной магистрали и до леса.

Спустившись ниже, таксист придержал машину, давая возможность разглядеть громадное кладбище как можно лучше и только потом приземлился, развернувшись и протянув руку для оплаты.

— Не жди, — сказал док и выбрался из салона.

Погода стояла приятная. Не совсем то к чему он привык за все время, но более лучшей и подходящей для него сейчас было не подобрать. Куда большей проблемой стало отыскать среди нескольких тысяч могил ту самую, где был зарыт Амади и попытаться раскопать и лично удостовериться в смерти чернокожего наркобарона, в свое время подчинившего себе все потоки дурмана в опустевшем ныне районе. У входа Хью встретил кладбищенский сторож. Горбатый старик, одетый в длинный коричневый плащ, держался одной рукой о чугунную трость, весившую по меньшей мере несколько десятков килограммов и звучно стучавшую, когда кончик этой «палки» опускался на бетонную плиту под ногами.

Их взгляды встретились и что-то родное было в каждом из них. Молчание продолжилось с минуту, после чего, развернувшись, старик попросил следовать за ним. Почему-то и ему стало понятно зачем незнакомец, явившийся в такое время, прибыл на кладбище. Они шли медленно, иногда останавливаясь у могил, всматриваясь в многочисленные, казавшиеся на первый взгляд бесконечные, не имевшие конца и края, могильные ряды. Фотографии то тут, то там глядели на них со всех сторон и путь их был долог и весьма не прост. Уже пропал из виду вход и арка через которую они пересекли кладбищенскую границу. Появились заросшие памятники, склепы с причудливыми и непривычными для этих мест отлитыми из металла горгульями и мифическими животными. Оскалившись, они охраняли покой погребенных в этих местах и среди них, как будто ненароком, случайно, вдруг оказалась и могила Амади.