Сильвия и Бруно - [8]

— Не думаю, миледи, — нехотя ответил Профессор. — Другой Профессор, знаете ли, всегда стоит спиной к аудитории. Так подобает стоять тому, кто отвечает урок, а не тому, кто его ведёт.

— Вы совершенно правы, — сказала миледи. — Я и сама поняла теперь, что для второй Лекции у нас едва ли найдётся время. А ещё лучше повести дело так: начать с Банкета, потом устроить Бал-маскарад…

— Да-да, так будет лучше! — живо вскричал Профессор.

— Я появлюсь в образе Кузнечика, — невозмутимо продолжала миледи. — А вы как появитесь?

Профессор жалко улыбнулся.

— А я появлюсь… появлюсь пораньше, миледи.

— Но вам не следует приходить до того, как отопрут двери, — сказала миледи.

— А я и не смогу, — сказал Профессор. — Прошу прощения — отлучусь на минутку. Так как сегодня день рождения Сильвии, мне бы хотелось… — и он поспешил прочь.

Бруно принялся рыться в своих карманах, и чем дольше рылся, тем грустнее становилось его лицо. Наконец он сунул указательный палец в рот и с минуту размышлял, после чего тихо пошёл к дверям.

Только он вышел, как вернулся запыхавшийся Профессор.

— Поздравляю с днём рожденья и желаю долгих счастливых лет, моё дорогое дитя! — заговорил он, обращаясь к улыбающейся девочке, поспешившей ему навстречу. — Позволь мне сделать тебе подарок. Это подержанная подушечка для булавок, дорогая моя. Она стоит всего-то четыре с половиной пенса.

— Спасибо, очень мило! — и Сильвия наградила старика сердечным поцелуем.

— А булавки они отдали мне даром! — ликуя добавил Профессор. — Целых пятнадцать, и всего одна гнутая!

— Из гнутой я сделаю крючок! — сказала Сильвия. — Чтобы зацеплять Бруно, когда он убегает с уроков!

— Ты ни за что не угадаешь, каков мой подарок! — сказал Уггуг, схватив со стола маслёнку и подойдя к девочке с плутовским выражением лица.

— Нет, я не могу угадать, — сказала Сильвия, даже не взглянув на него. Она продолжала разглядывать свою подушечку для булавок.

— Вот он! — вскричал сорванец, и с торжеством вылил ей на голову всё масло из маслёнки, а затем, ухмыляясь собственному остроумию, огляделся в ожидании одобрения.

Сильвия густо покраснела. Крепко сжав губы, она принялась стряхивать масло со своего платьица, а затем отошла к окну, чтобы, глядя вдаль, постараться обрести спокойствие.

Триумф Уггуга был очень недолог: вернулся Под-Правитель, и как раз вовремя, чтобы стать свидетелем проделки дорогого сыночка; и в следующий момент прицельная оплеуха сменила улыбку торжества на рёв боли.

— Дорогой мой! — вскричала мать, укрывая сына в объятиях своих жирных рук. — Бить по уху ни за что! Ах, ты мой хороший!

— Как ни за что! — зарычал разъярённый отец. — Да знаете ли вы, мадам, что я оплачиваю все расходы по дому, не говоря о ежемесячном налоге. Сколько он масла извёл, а это по моему карману ударит! Вы меня слышите?

— Придержите язык, сударь! — очень тихо, почти шёпотом произнесла миледи. Но во взгляде её было нечто такое, от чего супруг сразу затих. — Вы что, не видите, что это было просто шуткой? И притом очень остроумной! Он хотел показать, что не любит никого, кроме неё! И вместо того, чтобы в ответ похвалить его, это злобное маленькое создание ещё обижается!

Под-Правитель был мастером менять тему разговора. Он направился к окну.

— Милая моя, — сказал он, — это что там, внизу, свинья копается среди ваших клумб?

— Свинья! — возопила миледи, подскочив к окну, как бешеная, и едва не столкнув мужа в огород, так сильно ей самой потребовалось взглянуть. — Чья это свинья? Как она сюда попала? Где шляется этот сумасшедший Садовник?

В этот момент в комнату вернулся Бруно, и, пройдя мимо Уггуга (который ревел что было мочи, надеясь привлечь внимание), как будто он давно уже привык к подобным выходкам, подбежал к Сильвии и обвил её руками.

— Я ходил к моему сундуку с игрушками, — промолвил он с очень печальным лицом, — посмотреть, есть ли там что-нибудь подходящее для подарка тебе! Но там ничего нет! Все они поломаны, каждая игрушка! А у меня не осталось денег, чтобы купить тебе хороший подарок! И я ничего не могу дать тебе, кроме вот этого!

«Это» было очень крепким объятием и поцелуем.

— О, благодарю, мой дорогой! — воскликнула Сильвия. — Твой подарок мне приятнее всех остальных. — Но если это было так, отчего же она тотчас вернула подарок обратно?

А Его Под-превосходительство обернулся и своими длинными худыми руками похлопал обоих детишек по голове.

— Ступайте, дорогие мои! — сказал он. — Нам нужно поговорить о делах.

Взявшись за руки, Сильвия и Бруно направились к дверям, но, едва дойдя до них, Сильвия обернулась и, сделав несколько шагов назад, робко остановилась возле Уггуга.

— Я не огорчаюсь из-за масла, — сказала она, — и мне… мне жаль, что он тебя ударил. — Девочка попыталась даже пожать руку маленького бандита, но Уггуг принялся реветь ещё пуще, на корню зарубив все проявления дружбы. Сильвия вздохнула и вышла из комнаты.

Под-Правитель гневно воззрился на рыдающего сынка.

— Прочь отсюда! — прошипел он, едва осмеливаясь повысить голос. Его жена всё ещё высовывалась в окно, недоумённо приговаривая:

— Не вижу я никакой свиньи! Где она?

— Побежала направо; а теперь отбежала левее, — подсказывал Под-Правитель, но сам при этом стоял к окну спиной и подавал Канцлеру знаки, то кивая в сторору Уггуга, то мигая на дверь.