Сильные впечатления - [16]

Тут умолк, словно задумавшись о прошлом.

— Кажется, я догадываюсь, что было потом, — сказала Маша. — Наверное, вы попали служить в какуюнибудь горячую точку и там на ваших глазах погиб ваш любимый товарищ или старший командир, которого вы глубоко уважали, и вы дали клятву продолжать его дело. Нечто героическое и романтическое.

— Ничего подобного. Совсем даже наоборот.

— Как это?

— Никто не погибал и никакой клятвы я не давал.

— Неужели? — иронично отозвалась она, как будто пытаясь таким образом высвободиться изпод власти его обаяния, которое вдруг на себе ощутила.

— Два года срочной службы, — продолжал он, не обращая внимания на ее задиристые попытки, словно понимая, что ею движет, — два года мне пришлось провести за колючей проволокой одной и той же воинской части, Это была такая глухая дыра, что вы себе даже представить не можете. Кроме строевых занятий, ленинской комнаты и кухни, там было кино по воскресеньям, пьянство и драки.

— Вы меня разыгрываете, — недоверчиво проговорила она.

— Честное слово. Единственное, что меня поддерживало, это то, что все это время, я занимался, продолжая готовиться к поступлению в медицинский институт.

— Вместо кино, пьянства и драк?

— Отчего же? Параллельно.

Маша не нашлась, что сказать. Только покачала головой.

— И до того там было тошно, — продолжал он, — что когда всего за две недели до дембеля в соответствии с какойто разнарядкой вдруг стали агитировать за продолжение службы и льготное поступление в высшее военнодесантное училище, я не раздумывая согласился. Чтобы вырваться оттуда, хотя бы на час раньше, я бы согласился, наверное, и к черту в пекло.

«На что вы и подписались», — подумала она, но промолчала.

— Что, собственно говоря, я и сделал, — улыбнулся он, еще раз прочитав ее мысли.

— А как же мечта стать врачом?

— Я же говорю, что все очень просто. Видимо, все дело в контрасте того, что я наблюдал два года в воинской части, и того, что я увидел в училище. Я увидел настоящую армию и был так потрясен, что думать забыл о чемлибо другом.

Маша была глубоко тронута его рассказом, хотя в нем не было абсолютно ничего романтичного. Она была поражена той необычайной искренностью и доверчивостью, с которыми он вдруг рванулся к ней. К тому же он затронул потаенные струны ее души. Это точно. Уж чточто, а кошмар заточения и безболезненная, но ужасающая пытка несвободой были ей хорошо знакомы. Знала она и что такое контраст.

Все это было в ней задолго до того, как она впервые заметила его и стала избегать.

В этот миг Маша испытывала нечто гораздо большее, чем просто влечение. Она едва сдержалась, чтобы не броситься к нему на шею. Ей хотелось ласкать, ублажать его губами, языком, всей своей плотью — показать ему, как она его понимает, как рада близости их душ… Однако, как было сказано, броситься на шею она, конечно, не решилась. Она вовсе не собиралась начинать войну с самой собой. Слишком дорого было для нее хрупкое перемирие между собственными сердцем и головой. Она не желала снова превращаться в придаток чужой души.

— Значит, вы не жалеете о том, что так и не стали врачом, — сказала она.

— Теперь мне даже удивительно, что я мог стать кемто еще, а не военным.

— Я вас понимаю…

Он ничего не ответил, только пытливо взглянул ей в глаза.

— И вот вы — полковник… — медленно проговорила Маша, после долгой паузы. — Что же, в наше время жизнь военного вещь, так сказать, обоюдоострая. Нищета и заброшенность в целом, но зато возможность сделать блестящую карьеру в условиях войны. Никогда не останешься без работы. Дело, конечно, небезопасное, но не более, чем, например, бизнес и коммерция.

— Или журналистика, — спокойно добавил полковник.

И снова Маша была вынуждена согласиться.

— Зато, — упрямо продолжала она, — бравому полководцу никогда не поздно перекваливицироваться в политика или того же коммерсанта.

— А бойкому журналисту разве нет? — искренне удивился полковник, и Маша была вынуждена убрать коготки и переменить тему.

— Служба, наверное, поглощает все ваше время, да? — осторожно поинтересовалась она. — Я хочу сказать, что его не хватает для… — И запнулась.

«Для семьи. Вообще, для личной жизни, — хотела сказать она. — А может быть, это не причина, а следствие, — промелькунуло у нее в голове. — Может быть, именно поэтому он здесь?..»

Он решительно качнул головой, давая понять, что разговор о его персоне закончен.

— Ну а теперь поговорим о вас, — предложил он. — Расскажите мне немного о себе. То, что вы молоды, красивы и уже успели блеснуть на телевидении, это на поверхности. Но что поглубже?

Маша насторожилась. Как соблазнительно — просто взять и выложить о себе все—все—все. Излить душу этому незнакомому офицеру, случайному встречному, с которым, уехав в Москву, она, скорее всего, больше никогда не увидится.

Однако инстинкт подсказывал, что если уж она порешила отдать ему свое тело, то душу желательно приберечь для себя.

— Ну вас, я вижу, армия тоже держит в прекрасной форме, — сказала она, отделываясь ответным комплиментом. — Вы подтянуты, энергичны…

Он заметно смутился.

— Я регулярно делаю зарядку. Не пренебрегаю этим даже в полевых условиях…