Сильные страсти под жарким солнцем - [9]

– Так… – попытался открыть рот Вадик.

– Вон, я сказала!

Я вскочила и указала пальцем на дверь. Вадик пожал плечами и удалился, а я тут же повернулась к сыну и сказала:

– Поехали. Быстро. У нас мало времени.

Он хотел еще что-то рыкнуть из духа противоречия, но я его оборвала и шепотом заявила ему на ухо, что мне вчера вечером подсыпали снотворного. У сына округлились глаза, я молча кивнула и поинтересовалась, знает ли он, куда мы направляемся.

– На остров, – сообщил ребенок. – Там какая-то огромная усадьба друзей дяди Вадима. Мы поедем на рыбалку и на сафари. Мы туда на три дня. Мам, только не ругайся! Пожалуйста! Я знал, что ты не согласишься. А у меня ведь каникулы еще не закончились. Как раз успею к началу занятий. Дядя Вадим сказал, что билеты он нам поменял.

– Ты что, идиот? – устало посмотрела я на ребенка. – Как ты думаешь, зачем кому-то тратить на нас такие деньги? За красивые глаза?

– Ну, в общем-то, за твои можно…

Под моим взглядом ребенок смолк, но я не собиралась оставлять его в покое. Ванька – не дурак. Душка Вадик должен был придумать какое-то очень веское объяснение, закинуть исключительно сладкую приманку, чтобы мой ребенок принял его сторону и стал делать все от него зависящее, чтобы я оказалась на этой треклятой яхте…

– Я тебя знаю как облупленного, – сказала я сыну. – Давай колись.

Сын вздохнул, бросил на меня быстрый взгляд, отвел глаза.

– Ну?! – Я уже не выдерживала.

– Эта усадьба принадлежит папе. И он хочет меня видеть. И тебя тоже. А просто поехать к нему в гости ты бы не согласилась, – скороговоркой выдал сын.

Я открыла рот, не в силах ничего вымолвить, потом закрыла, снова открыла и переспросила:

– Папе?

Ванька кивнул.

Сыновьям я говорила, что рассталась с их отцом до их рождения – что соответствовало действительности. Тогда, четырнадцать лет назад, я поехала после первого курса отдыхать в Пярну со своей школьной подругой, и мы познакомились там с двумя друзьями. Две недели пролетели, словно один день. О Сереге я знала только, что он – капитан Советской армии и вернулся из Афганистана, так же как его товарищ, имени которого я теперь не помнила. Восемнадцатилетняя девчонка, я с ужасом смотрела на два следа от пулевых ранений у него на теле – под и над правой лопаткой, а он рассказывал, как попал в засаду в горном ущелье, как его на себе вытащил друг и еще про госпиталь под Кандагаром. Я влюбилась до беспамятства, и Серега стал моим первым мужчиной… А когда им с другом пришло время уезжать, он сказал, что обязательно найдет меня – если останется жив. Он снова отправлялся на войну.

Он не нашел меня. А я даже не знала его фамилии. Серега говорил, что не имеет права ничего о себе рассказывать, и таинственно улыбался при этом. Я не знаю, почему. Может, в самом деле не имел права. Но скорее не хотел. Лет через пять, уже полностью остыв и оросив слезами не одну подушку, я откровенно призналась себе, что была для него просто курортным романом, очередной глупой девчонкой, охмуренной матерым волком. Возможно, он опять уезжал на войну, а может, и просто домой, к жене и детям.

– Мама! – тихо позвал Ванька, дотрагиваясь до моей руки.

Я посмотрела сыну в глаза.

– Мама… А у папы может быть эта… асиенда (ее так называл дядя Вадим)? На острове?

Может ли у Сереги теперь быть асиенда-фазенда-усадьба на одном из островов Карибского моря? Ха! А кто знает? За последние четырнадцать лет в нашем обществе произошли такие изменения… Даже если взять моих знакомых или хотя бы бывших любовников… Другого Сережу (Сергея Борисовича), к примеру. И почему всех мужчин (сыгравших какую-то роль в моей жизни и запомнившихся навсегда) звали Сергеями? К этому имени я теперь вообще отношусь настороженно – вернее к его носителям. Загульная мамаша родила Сергея Борисовича неизвестно от кого, внимания на него не обращала, в детстве он воровал, потому что было нечего есть, провел три года в детской колонии, ни образования, ни воспитания, но теперь один из группы Канарских островов – личная Сережина собственность. Бывала я на этом острове, купалась в Атлантике. Так почему бы и первому Сергею (отчества которого я не знала) не заиметь что-то в Карибском море?

Но каким образом он мог меня разыскать? И откуда он может знать, что Ванька и Славка – его дети? И с чего бы это вдруг он стал тратить силы на наши поиски? А потом организовывать все, что произошло в последнее время?

– Мама? – Ванька оторвал меня от раздумий.

Я внимательно посмотрела на сына и спросила:

– А ты не задумывался над тем, почему папа не вышел на нас прямо? Ну пусть не на меня, на тебя?

– Дядя Вадим сказал, что ты…

Мне пришлось прикрикнуть на отпрыска. Ванька заткнулся, но тем не менее секунд через тридцать поинтересовался, согласилась бы я поехать к папе, если бы он позвонил и пригласил нас к себе.

– Да, – ни секунды не колеблясь, ответила я. – Мне, откровенно говоря, хотелось бы на него посмотреть.

Ванька задумался.

Из размышлений его вывел стук в дверь. Вернулся Вадим в сопровождении официанта, катящего впереди себя столик с заказанными яствами.

– Приятного аппетита, Ирина Олеговна, – расплылся в дежурной улыбке официант, снимая с еды салфетку.