Сильнодействующее средство - [13]

— Ну и пусть. — Девочка улыбнулась. — Я отлично провела время. Задачки в конце параграфов мне особенно понравились.

Параграфов? Сколько же она прочла? Рей присел рядом с дочерью на подушку и спросил:

— Расскажи, что ты успела узнать.

— Ну, из главы о прямолинейном движении я теперь знаю, что ускорение есть первая производная от скорости.

— И чему эта производная равна?

— Возьмем для примера мячик, который ты бросаешь в воздух, — с жаром ответила девочка. — Под воздействием гравитации его начальная скорость сильно замедляется и в верхней точке траектории достигает нуля. Затем под воздействием силы тяжести он устремляется вниз, все быстрее и быстрее, пока не ударится о землю.

Спору нет, схватывает она на лету, подумал Рей. Память просто фотографическая. Но поняла ли она то, что прочла?

Он осторожно спросил:

— А как получается, что у него все время разная скорость?

— Ну как же, — бойко ответила дочь. — Сначала мяч получает ускорение от броска, и требуется время, чтобы гравитация снизила его скорость до нуля. Короче, ускорение есть степень изменения скорости. Это и есть первая производная, пап. Еще вопросы?

— Нет, — едва слышно промямлил тот. — Больше вопросов нет.

20 апреля

Иногда, когда папа допоздна работает в университете, Питер тихонько стучится ко мне, и мы вместе пробираемся на кухню. Там мы совершаем налет на холодильник, а потом садимся и болтаем о всякой всячине.

Он спрашивает меня, не скучаю ли я по «внешнему миру». Я отшучиваюсь, что вижу этот мир в телескоп, когда мы занимаемся астрономией. Но на самом деле я понимаю, что он имеет в виду.

Питер сказал мне, что летом поедет в спортивный лагерь. Футбольный.

Я знаю, он мечтает попасть в школьную команду. Думаю, родители молодцы, что дают ему возможность совершенствоваться в чем-то, чего я, например, совсем не умею.

Он в таком возбуждении от предстоящей поездки в лагерь, что при каждом удобном случае хватает мяч и бьет по двери нашего гаража. Она у него вместо ворот. Жаль, папа стал замечать царапины и пятна на двери, и в конце концов Питеру здорово досталось.

Вчера мне приснился кошмарный сон. Очень страшный. Я проснулась и больше уже не уснула. Мне снилось, что я забыла таблицу умножения. Я не могла даже сказать, сколько будет дважды два. Во сне папа на меня так рассердился, что выставил из дома с вещами.

Интересно, что бы это могло означать.

6 Адам

После возвращения в Вашингтон Адаму не давал покоя вопрос, стоит ли рассказать Максу о своем последнем разговоре с Хартнеллом. Его наставник и без того уже был огорчен тем обстоятельством, что пациент, которого он принимал за президента Соединенных Штатов и ради которого поступился принципами, на поверку оказался совсем другим человеком. А если Макс узнает, что Босс, пользуясь своим влиянием, собрался помочь ему получить Нобелевскую премию, то, учитывая его щепетильность, это может навсегда дискредитировать в его глазах самую высокую научную награду.

Как бы то ни было, стоило завести разговор о Нобелевской и высказать мнение, что Макс уже давно ее заслужил, — реакция была неизменной: профессор лишь небрежно отмахивался:

— Если мне и суждено ее получить, то лучше уж, чтобы это произошло позднее. Томас Элиот был прав, когда говорил: «Нобелевская — это приглашение на ваши собственные похороны. Ни один нобелевский лауреат не сделал ничего знаменательного после ее получения».

— В таком случае скажи, как мне поступить, если завтра тебе позвонят из Стокгольма, — подыграла ему Лиз, — звать тебя к телефону или нет?

— А тебе известно, — как обычно, ушел от разговора профессор, — о существовании шведского стола, где одной селедки больше двадцати видов? О стейке из копченой оленины я уж и не говорю.

— Тогда надо соглашаться, — высказался Адам. — Хотя бы из гастрономических соображений.

Вопрос был закрыт на этот раз. После непродолжительного молчания Макс, вновь став серьезным, вдруг заявил:

— Да и вообще, меня никогда не выберут — я же на конференции не езжу. Я в эти игры не играю.

Лиз улыбнулась. Она знала, что в таких случаях мужу требовалась ее поддержка.

— Дорогой, поскольку ты не политик, я думаю, Нобелевскому комитету иногда не грех удовольствоваться таким скромным мотивом, как гениальность.

Они продолжали непринужденно беседовать — хотя в доме Рудольфов любой разговор неизменно вертелся вокруг самых серьезных тем. После оживленного обсуждения художественных достоинств возрожденного Сарой Колдуэлл «Орфея» Монтеверди, Лиз принесла еще чаю и небрежно спросила:

— Теперь, когда вы излечили своего загадочного больного, что титаны мысли готовятся исполнить на бис?

— Лиз, — принялся объяснять Макс, — эта лимфосаркома была не совсем в русле наших исследований. У нас просто позаимствовали мышек, чтобы испробовать на них чужие теории. Не забывай, наша лаборатория называется иммунологической, а аутоиммунных заболеваний не счесть, их можно изучать до бесконечности. И конечно, никто не отнимал у нас темы по злокачественной анемии.

— Это я понимаю, — возразила жена. — Ваша лаборатория похожа на цирк, а вы двое всегда оказываетесь в центре арены.

— Не переживай, — с деланым неудовольствием произнес Макс. — Когда мы примем какое-то решение, ты узнаешь о нем первая.