Сильнее боли - [15]

Мужчина шагнул на нижнюю ступеньку. Но Тарас все еще не хотел верить в реальность опасности. Он поднял ладони и, придав дружелюбия голосу, заговорил:

– Постойте, я все вам сейчас объясню. Мы не воры, мы попали сюда совершенно случайно. Вы можете нас обыскать – мы ничего не украли. Вот, смотрите… – Тарас распахнул пиджак, а потом вывернул его карманы. – Вот, только ключи и мой кошелек. Смотрите, тут всего сто рублей, – расстегнул он портмоне и достал купюру.

– Возвращайся, – не глядя на мечущиеся руки Тараса, произнес незнакомец и сделал второй шаг. – Вы должны быть вместе и все видеть.

Тарас рассеянно сунул сторублевку в карман и застыл с расстегнутым кошельком. От ножа в вытянутой руке мужчины его отделяло не более метра. Тарас, боясь повернуться спиной к блестящему лезвию, нащупал ботинком ступеньку и сделал шаг вверх. Незнакомец тоже шагнул. Тарас, прежде чем подняться еще на одну ступеньку, все-таки оглянулся. Он подумал, что пора дать Гале сигнал тревоги. Может, просто крикнуть? Но тогда мужчина с ножом оттолкнет его и парой прыжков окажется у двери. Надо его как-то задержать… И дать знать Галине, чтобы та убегала. Или?.. Что она там говорила о муже? Если это и впрямь ее муж, может быть, попробовать с ним поговорить?.. Вдруг именно в этом все дело! Ревность, все такое прочее…

– Простите, – вновь обратился Тарас к незнакомцу. – Вы ведь муж Галины? Вы, наверное, подумали, что мы с ней тут… – Он начал говорить это и вдруг поймал себя на мысли, что они ведь действительно «с ней тут…». Впрочем, против лжи во спасение его принципы сейчас не протестовали. Напротив, внутренний голос вопил: «Ну, давай, соври что-нибудь поумнее!» Тарас кашлянул, как бы оправдывая заминку, и продолжил: – Нет-нет! Ничего такого не было и в помине. Ваша жена – замечательная женщина, но совсем не в моем вкусе. А уж я – тем более не в ее.

На мужчину тирада Тараса не произвела никакого впечатления. Он все так же медленно, но целеустремленно шагал по ступеням, а Тарас продолжал пятиться. И когда до двери осталась всего одна ступенька, он понял, что тянуть дальше нельзя. Выбросив назад руку, он распахнул дверь и крикнул во все горло:

– Галя, бегите!

Но мужчина, против опасений Тараса, на этот поступок никак не отреагировал. Он по-прежнему размеренно, словно робот, продолжал шагать. И по-прежнему в его вытянутой руке блестел нож, который становился все ближе и ближе, так что Тарасу не нужны были больше очки, чтобы разглядеть его широкое холодное лезвие.

В руках же самого Тараса, кроме бесполезного кошелька, ничего не оказалось, что второй раз за вечер заставило его почувствовать себя голым. Скорее инстинктивно, чем надеясь что-то и впрямь найти, он сунул свободную руку в карман брюк, и пальцы наткнулись вдруг на металл оправы. Тарас выдернул руку, сжимая импровизированное оружие в правом кулаке, а левой рукой, без замаха, швырнул в лицо мужчины портмоне. Незнакомец вскинул руки, защищая глаза, и нож, звякнув о перила, загремел под лестницей. Но вместо того, чтобы спуститься за ним, мужчина зарычал и ринулся на Тараса. Теперь уже у того сработали рефлексы, и выброшенная вперед рука с зажатой в ней металлической оправой попала прямо в лицо нападавшему. Мужчина еще громче взревел и схватился за лицо ладонями. Тарас сумел воспользоваться этим крохотным шансом и что есть силы толкнул незнакомца в грудь. Тот потерял равновесие и, замахав руками подобно живой мельнице, опрокинулся навзничь и полетел по ступеням.

Тарас, не став дожидаться его приземления, ворвался в комнату, где оставалась Галина. В его близорукие глаза сразу бросилось светлое пятнышко напротив – в окошко пробивался свет полной луны.

7

Когда за Тарасом закрылась дверь, Галю растворила в себе темнота. Но это не принесло страха. Наоборот, оставшись одна, она почувствовала облегчение. Находиться рядом с Тарасом ей было не то чтобы очень уж неприятно, но некомфортно точно. Она понимала, что неприятие это вызвано единственной причиной. Но даже мысль ней, не говоря о припоминании подробностей, вызывала ужас. Как могло такое случиться? Почему именно с ней? На эти вопросы приходил в голову единственный нелепый ответ: в назидание. А не будь такой «чистюлей», не считай себя выше и лучше всех, не думай, что тебя достойны лишь одни только «прынцы» на белых лошадях!.. Не понравился лысый толстяк Игорь? На вот тебе хлюпика-очкарика – не побрезгуй! И ведь не побрезговала. И ничего, не стошнило. Даже и удовольствие получила вроде бы… Галя стиснула кулаки и прижала к пылающим щекам. «Вот тебе, вот, – подумала она. – Просила ведь простого женского счастья – тебе и отвалили кусочек. Чего ж ты теперь нос воротишь? Только кто и как это сделал?.. Ведь такого не бывает, такого просто не может быть! Что если это все-таки сон?»

На сон происходящее походило, конечно же, больше всего. Только слишком уж долгим он был. И слишком противно она себя в этом сне чувствовала. Нет уж, утешать себя подобным не стоило – никакой это не сон. И сидела она сейчас на дурацком чердаке и ждала, как хозяин этого самого чердака сначала отдубасит… гм-м… ее любовничка, а потом и до нее доберется. И хорошо еще, если просто отматерит или пару затрещин влепит, а то ведь как бы… еще одно «удовольствие» не получить… Второе за вечер. То пусто, как говорится, то густо. Не зевай, Галка, повалило твое женское счастье, поперло – хоть подолом лови! А между тем дома-то ее Костик ждет.