Сила воли - [2]

– Выполз-таки? – раздался скрипучий голос. – Значится, не ошиблась я в тебе. Глядишь, хе-хе, и справишься с поручением.

Эльф прислушался к собственному организму, который быстро возвращался в норму. К появившейся из-за дерева старухе он даже не повернул головы. Ему срочно требовались пища и вода, а не болтовня с оборванкой, пусть и освободившей его от пут.

– С чего ты решила, что я возьмусь выполнять твои поручения? – усмехнулся шишколобый.

– Ты же сам обещал. Аль позабыл, сердешный? – приторно-сладко спросила карга.

– Дубовая роща, чтоб ты знала, плохо действует на наши мозги, а потому там, – эльф кивнул в сторону, откуда приполз, – был не я. И чего этот «не я» обещал, не помню.

– Так ты, значится, забывчивостью страдаешь? Вот беда! – Бабка всплеснула руками. – Видать, лечить придется.

– Шла бы ты отсюда старуха, пока цела! Лешего я вскорости и так прибью, но не по твоей указке! И тогда, когда сам сочту нужным.

– Вона ты как заговорил, милок… – Сладость из голоса уходила с каждым произнесенным словом. – Хе-хе, а ведь не бывать по-твоему. Старших обижать негоже.

– Мне четыре сотни ваших лет, так что…

– Закрой пасть, юнец! – рявкнула оборванка. – Плевать на твою дырявую память! Будешь делать, что скажу, и попробуй токмо взбрыкнуть.

Столь резкая перемена в общении должна была насторожить любого. Ведь чужак знал: бабка непроста, наверняка клятву не ради потехи придумала, но эльфы всегда отличались завышенным самомнением, и этот не являлся исключением. Он потянулся к магии, собираясь испепелить старуху, однако резкая боль в животе заставила скрючиться и рухнуть в траву.

Шишколобый потому так легко и согласился на клятву, что был абсолютно уверен – колдовство местной нечисти на него не подействует. Ошибся. Реакция оказалась настолько сильной, что чужак едва не лишился сознания.

– Хе-хе, стряслось чего, сердешный? Никак животик заболел? Ай-ай-ай! Видать, тебе не токмо головушку лечить надобно. – Сладкие речи, произнесенные каменным голосом, произвели эффект холодного душа.

Он сгоряча попытался пнуть оборванку ногой, но ступню свело судорогой.

– Ты чего со мной сделала, мразь? – Эльф приподнялся, опершись на локти.

– Как ты сказал? – Бабка приложила ладонь к уху.

– Мразь! У-у-у! – Он застонал от нового приступа боли.

– А вот обижать меня не стоит ни словом, ни делом. Оно себе дороже выйдет.

Эльф только сейчас начал соображать – ему действительно не навредить страшной бабке. Мало того, появилось подозрение, что эта нечисть получила над ним полную власть.

– Это невозможно, старая.

– Почему, милок? – Карга заулыбалась. – Твои слова, твоя кровь да жижа болотная, над коей моя полная воля, теперь смешались внутри. Вздумаешь нарушить клятву, все зелье разом на дыбы встанет. Ты ведь, хе-хе, ему сам приказал меня слушаться, без принуждения.

– Как будто у меня был выбор.

– Не я тебя к дубу привязывала, милок. Отказался бы – там и остался.

Эльф с трудом поборол в себе желание кинуться на старуху. Стиснув зубы, он поднялся, отряхнул одежду и выдавил из себя:

– А все из-за лешего и одного здешнего человечка, которых я точно изничтожу! Эти мрази мне за все ответят.

– Хороший настрой! – похвалила бабка. – Токмо расправу с ними чинить будешь строго по моему повелению. И сейчас заруби себе на носу: Данилу ты и пальцем не тронешь, пока с ним не потолкую я.

– Неужто приглянулся? – оскалился эльф.

– А сие не твоего ума дело, сердешный. Мне энтот человечек должен важную услугу оказать, и до тех пор с него волос упасть не должон. Уразумел?

– Как не понять… Токмо он парень молодой, на такую, как ты, и не взглянет.

– Много ты понимаешь в женских чарах. Хе-хе.

Старушка обернулась юной писаной красавицей и скрылась из глаз.

Если врачи назначают полный покой, тихую жизнь, побольше положительных эмоций и другие приятности ничегонеделания, а сам пациент начинает верить, что сможет следовать рекомендациям, значит, будьте уверены, что именно в эти дни судьба преподнесет «подарок». Из тех, которые и злейшему врагу не пожелаешь.

Невзгоды, в одночасье свалившиеся на Александра Еремеева, были как раз из этой серии. Вместо покоя – два моральных удара из-за похищения Зарины, только вчера обретенной любимой девушки, и отравления Лады, которую Александр считал почти сестрой. Вместо положительных эмоций – страшная тревога за обеих девушек и ярость, вызванная коварством врага. Вместо тихой жизни – необходимость опять куда-то бежать, спасать пострадавших, искать похитителей…

«Значит, говорите, никаких стрессов? Только спокойствие и минимум физических нагрузок? – размышлял Александр, следуя за лешим. – Ничего, я этому Кочебору все рога посшибаю. Нет рогов? Позаимствую у лося, вобью в черепушку, а потом заставлю бодать скалу, пока не сломаются. Он быстро поймет, что женщин вообще обижать негоже, а моих – очень вредно для здоровья!»

В сознании Еремеева возникали яркие картинки расправы над негодяем, которого он и в глаза не видел. Однако это нисколько не мешало строить планы спасения дорогих ему людей. И пусть данных о противнике у него было мало – Зарина описала внешность Кочебора с чужих слов, но к его поискам Александр подключил все доступные ресурсы.