Сила внутри нас! - [47]

В то время я был очень поглощен медициной и согласен был на любое медицинское лечение, но лекарств, способных помочь мне, еще не было — Бантинг открыл инсулин только через пять лет.

Двое навещавших меня врачей, с которыми я раньше работал, начинали заниматься исследованием взаимодействия между мышлением и телом. Мы проводили эксперименты с пациентами, используя безвредные лекарства, которые выглядели как настоящие таблетки, но на самом деле не были лечебными. Оказалось, что во многих случаях эти таблетки оказывали воздействие, равносильное настоящей таблетке. Например, мы говорили пациенту принимать по три таблетки каждый день в течение недели, затем выписывали ему рецепт на такое количество таблеток, которого хватило бы только на пять дней, и конечно же, эти пятнадцать таблеток были все безвредные. Очень часто пациенты при следующем посещении жаловались: "Доктор, я отлично чувствовал себя до четверга, но потом ваши таблетки закончились, и последние два дня я чувствовал себя просто ужасно!"

Многие из этих пациентов страдали тяжелыми болезнями, и я видел, как под влиянием гипноза они избавлялись от очень сильных недомоганий, которые можно было успокоить только морфием. В итоге я решил, что одна из ментальных техник может подействовать и на меня, особенно если я буду заниматься этим с открытыми глазами, то есть без мнимых таблеток.

И это мне удалось! Ведь каждый момент появляются миллиарды новых клеток, и каждая из них содержит либо установку на болезнь, либо на здоровье, и я решил, что буду настраивать каждую клетку на здоровье, правильную структуру, правильное функционирование и начну просить тело о том, чтобы они взаимодействовали друг с другом и помогали.

Мне повезло, что я был знаком с внутренней структурой поджелудочной железы и мог представить химическую лабораторию, в которой Бесконечный разум синтезирует инсулин из компонентов. Я начал разговаривать с железой, говоря, что знаю о ее желании работать, что ей не нравится сидячая забастовка, что что-то в моем прошлом мышлении и отношении отбило у нее желание работать и что с этого момента я буду оказывать ей всю необходимую помощь.

Кто-то может спросить: "Но неужели вы действительно верили, что она может услышать вас?" Конечно нет! Но, когда я именно так представил себе всю картину, что-то во мне изменилось. В метафизике я был несведущ и ничего не знал о ее методах; я был так же одинок, как и Робинзон Крузо, в этом новом для меня духовном мире, и это было самым лучшим способом нейтрализовать то, что вызвало остановку деятельности поджелудочной железы.

В одной вещи я был абсолютно уверен: ментальный образ может привести к определенным изменениям в организме.

Я был свидетелем этого в госпитале. Я начинал понимать, что Вселенная — это Вселенная абсолютной мысли. Тогда я ничего еще не знал об исследованиях, к которым приступили такие выдающиеся астрофизики, как Эддингтон и Джине, проделавшие большую работу, чтобы доказать, что Вселенная — это одна сплошная мысль, облеченная в форму. Но я твердо верил, что каждая новая клетка может получить мою мысль, и поэтому я говорил своему организму все слова, которые, я верил, могли бы мне помочь.

Эксперименты в госпитале показали, что мысли и вера могли определенным образом влиять на тело, иногда даже на тяжелые болезни. Но, насколько я знал, никто никогда не излечивался от такой серьезной болезни, как диабет. Но если альтернатива только одна — смерть, то отчаявшийся человек может испробовать любые средства.

Я знал, что ничего во Вселенной не происходит без предварительной работы разума. Действию всегда предшествует мысль. Джинс называет Вселенную "мыслью математика-мыслителя, сжатой в строгую форму". Человеческое тело является для человека тем, чем является Вселенная для Бесконечного мыслителя, внешнее отображение его мыслей. Мысль обладает созидательной силой, и следовательно, природа и состояние того, что создается, зависит от природы и состояния мысли. Я чувствовал, что моя попытка обратить этот созидательный процесс в сторону совершенного функционирования имела под собой твердую логическую основу.

В течение восьми или десяти недель не наблюдалось никаких заметных улучшений, но я был настойчив. Однажды анализы показали небольшое снижение уровня сахара в крови. На следующей неделе уровень сахара в крови упал еще больше. К сожалению, я не вел тогда дневника, и эти периоды могут быть не совсем точными; но насколько я помню, уровень сахара в крови понижался в течение нескольких недель. Затем, без каких-либо видимых причин, он опять подскочил. Это очень расстроило меня. Но все же я продолжал свои процедуры, и уровень сахара опять снизился. Подъемы и спады продолжались в течение почти шести лет, и за это время я постепенно научился управлять своим состоянием.

Меня подбадривало то, что каждый последующий пик повышения уровня сахара в крови был не таким высоким, как предыдущий. Наконец наступил день, когда анализ мочи показал, что уровень сахара упал до той отметки, когда нельзя было уже выделить его процентное содержание, и мне поставили диагноз: "Сахар, следы". Через шесть или восемь месяцев в лаборатории мне выдали результат: "Сахара не обнаружено". Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни; но все же я соблюдал определенные меры предосторожности в течение нескольких месяцев, воздерживаясь от углеводов в своей диете.