Сила мифа - [36]

МОЙЕРС: Какой цели служили эти жертвоприношения.

КЭМПБЕЛЛ: Этого я не знаю.

МОЙЕРС: Как вы предполагаете?

КЭМПБЕЛЛ: Я не могу ничего предположить. Существует огромный объем материала по этой теме, но есть какие-то вопросы, которые остаются без ответа. Раз у нас нет письменных источников, сложно предположить, о чем именно думали в то время люди. Все, чем мы обладаем, – результаты археологических раскопок, которые позволяют делать экстраполяцию на прошлое, но это опасно. Ясно одно: все эти захоронения свидетельствуют о том, что у древних людей были представления о загробной жизни, жизни за пределами видимого мира, другого уровня существования, который каким-то образом дополняет видимый уровень существования, являющийся нашей отправной точкой. На мой взгляд, это главная тема в мифологии: есть невидимый мир, который поддерживает мир видимый.

МОЙЕРС: То, чего мы не знаем, опирается на то, что мы знаем.

КЭМПБЕЛЛ: Да. Идея невидимой поддержки также связана с обществом, в котором живет человек. Общество существовало до него, будет существовать после него, и он является его членом. Мифы, которые связывают человека с его социальной группой, то есть племенные мифы, утверждают, что человек – орган более крупного организма. Общество само по себе служит органом еще более крупного организма, который представляет собой среду, то есть мир, в котором проживает племя. Основной смысл каждого ритуала – помочь человеку установить связь с некой морфологической структурой, превосходящей его собственное физическое тело.

Человек выживает, убивая, и именно поэтому в нем рождается чувство вины. Погребение говорит о том, что друг мой умер, но он спасется. И животные, которых я убиваю, тоже должны спастись. У самых первых охотников было представление о зверином божестве, таком повелителе животных, то есть о животном, которое управляет другими животными. Именно этот повелитель посылал других животных на убиение. Главный охотничий миф рассказывает о своего рода договоренностях между животным и человеческим мирами.

Животное добровольно отдает свою жизнь с пониманием того, что его жизнь не ограничена пределами физического мира и что оно вернется в землю или к Матери-природе через ритуал воскрешения. И этот ритуал воскрешения связан с главным охотничьим животным. Для индейцев американских равнин это зубр. На северо-западном побережье большие охотничьи праздники связаны с миграцией лосося. Главным животным Южной Африки считается очень красивая антилопа канна.

МОЙЕРС: И роль главного животного заключается в том, чтобы…

КЭМПБЕЛЛ: …обеспечивать пропитание.

МОЙЕРС: Таким образом, в ранних охотничьих обществах между людьми и животными существовал такой тип отношений, который предполагал, что одни будут съедать других.

КЭМПБЕЛЛ: Так устроена жизнь. Человек – это охотник, а охотник – хищник. В мифах хищник и добыча играют очень важную роль. Они представляют две стороны жизни – агрессивную, убивающую, побеждающую, захватывающую и создающую, и другую – поддерживающую эту жизнь.

МОЙЕРС: Жизнь как она есть. Что происходит в отношениях между охотником и его добычей?

КЭМПБЕЛЛ: Как мы знаем из жизни бушменов и из отношения индейцев к бизону, охотник уважает добычу. Например, африканские бушмены живут в пустыне. Их жизнь очень сложная, и охота в таких условиях довольно затруднительна. Это потому, что у них почти нет древесины для создания мощных, массивных луков. Бушмены охотятся с очень маленькими луками, полет стрелы которых – не более тридцати метров. Стрела не может глубоко пронзить тело животного. Она едва царапает его кожу. Вот почему бушмены пропитывают стрелы ядом, поэтому антилопы, эти чрезвычайно красивые животные, умирают мучительно, а их агония иногда продолжается полтора дня. После того как раненая антилопа мучительно умерла от яда, охотники обязаны соблюдать определенные табу, то есть не совершать определенные действия, что является своеобразным актом сопричастности к смерти животного, которая была вызвана человеком, а плоть животного обеспечит жизнь человеку. То есть имеет место идентификация, мифологическая идентификация охотника с добычей. Убийство – это не просто резня, а ритуал, как и прием пищи, сопровождаемый молитвой. Это ритуал признания зависимости охотника от добровольной жертвы добычи, которая умирает, чтобы человек мог прокормить себя. Охота – это ритуал.

МОЙЕРС: Ритуал отсылает к духовному содержанию.

КЭМПБЕЛЛ: Он показывает, что охота происходит по законам природы, а не по личной прихоти. Я знаю, что, когда бушмены рассказывают истории о животных, они подражают звукам, произнося каждое слово так, как будто его издают животные. Люди знают этих животных очень хорошо, потому что они живут с ними в дружеских, добрососедских отношениях.

Затем они убивают некоторых из них для еды. Я знаю фермеров, у которых, помимо разных животных на ранчо, есть любимая корова. И ни за что в мире он не станет ее есть, потому что это будет чем-то вроде каннибализма – съесть друга. Но аборигены постоянно едят мясо своих друзей. В таком случае нужна некая психологическая компенсация, и мифы помогают ее обрести.