Сила мифа - [2]

Я вспомнил эти слова и тогда, когда одному моему коллеге пришлось отвечать на вопрос о нашем сотрудничестве с Кэмпбеллом. «Зачем вам нужна мифология?» Задавшая этот вопрос дама придерживалась знакомой современной точки зрения: «все эти греческие боги и прочее» не имеют никакого отношения к сегодняшней жизни людей. Как и большинство людей, она не знала одного: обломки «прочего» выстилают изнутри нашу систему верований. Так черепки разбитой посуды тянутся вдоль места археологических раскопок. Но поскольку мы живые существа, в «прочем» заключена энергия. Ритуалы пробуждают ее. Подумайте о положении судей в нашем обществе, которое Кэмпбелл рассматривал не с социологической, а с мифологической точки зрения. Если бы судья лишь исполнял какую-то роль, он мог бы появляться в суде в сером костюме, а не в черной судейской мантии. Чтобы закон был не просто средством принуждения, власть судьи должна быть ритуализирована, мифологизирована, как и большая часть сегодняшней жизни. По мнению Кэмпбелла, от религии и войны до любви и смерти.

Уже после смерти Кэмпбелла, идя однажды утром на работу, я остановился возле соседнего видеосалона. На выставленном в окне мониторе демонстрировались кадры из фильма Джорджа Лукаса «Звездные войны». Я остановился, вспоминая то время, когда мы вместе с Кэмпбеллом смотрели этот фильм на ранчо Лукаса «Скайуорд» в Калифорнии. Лукас и Кэмпбелл подружились, и режиссер, отдавая должное заслугам ученого, пригласил его посмотреть трилогию «Звездные войны». Кэмпбелл упивался древними мифологическими темами и мотивами, представленными на широком экране с помощью новейших современных технологий. Во время этого визита, в очередной раз бурно реагируя на героизм Люка Скайуокера и на опасности, которым он подвергался, Джо оживлялся, говоря о том, что Лукас «придал совершенно новое и мощное звучание» классической теме героя.

«В чем оно заключается?» – спросил я.

«Еще Гёте сказал об этом в „Фаусте“, но Лукас облек это в форму новой идиомы, а именно: технология не спасет нас. Компьютеры, гаджеты, машины – всего этого недостаточно. Мы должны полагаться на свою интуицию, на то, что дано нам природой».

«Разве мы тем самым не оскорбляем способность человека мыслить? – спросил я. – И разве мы уже стремительно не удаляемся от нее?»

«Дело вовсе не в этом. Герой не отрицает здравого смысла. Напротив, преодолевая негативные проявления, герой символизирует нашу способность контролировать иррационального варвара, сидящего внутри нас».

Кэмпбелл с явным сожалением привел и другие примеры нашей неспособности «признать присутствие в нас самих хищной, блудливой лихорадки», присущей человеческой природе. Теперь он описывал жизнь героя не как акт мужества, а как жизнь, проживаемую ради того, чтобы понять самого себя. «Люк Скайуокер никогда не мыслил более рационально, чем когда обнаружил в себе такие черты характера, которые позволили ему идти навстречу своей судьбе».

Как это ни парадоксально, для Кэмпбелла окончание странствия героя – вовсе не его возвеличивание. «Дело в том, – сказал он в одной из своих лекций, – чтобы не идентифицировать себя ни с чем пережитым. Индийские йоги, стремящиеся к освобождению, идентифицируют себя со Светом и никогда – с возвращением. Но ни один желающий служить другим не позволит себе подобного бегства. Конечной целью поиска не должны быть ни собственное освобождение, ни собственный экстаз, а только мудрость и способность служить другим». По словам Кэмпбелла, одно из многочисленных отличий знаменитости от героя заключается в том, что первый живет исключительно для себя, тогда как второй стремится спасти общество.

Джозеф Кэмпбелл считал, что жизнь – это приключение. «К черту все это», – сказал он, когда университетский наставник посоветовал ему заняться академической наукой. Поставив крест на докторской степени, он занялся чтением. На протяжении всей жизни он читал книги об окружающем нас мире, интересовался буквально всем: антропологией, биологией, философией, искусством, историей, религией. И никогда не переставал напоминать другим, что истинный путь в мир пролегает через печатные страницы. Через несколько дней после его смерти я получил письмо от одной из его бывших студенток, которая сейчас помогает издавать один известный журнал. Узнав о нашей с Кэмпбеллом совместной работе, она захотела рассказать о том, как «этот ураган энергии воздействовал на интеллектуальные способности студентов, которые, затаив дыхание, сидели в аудитории колледжа Сары Лоуренс». Она писала: «Мы слушали как завороженные, но изнемогали от того, сколько нам нужно было прочитать за неделю. В конце концов одна из нас не выдержала и сказала: „Я слушаю три других курса, и все преподаватели требуют, чтобы мы читали. Разве я могу все это осилить за неделю?“ Кэмпбелл рассмеялся и ответил: „Я поражен тем, что вы попытались это сделать. В вашем распоряжении вся жизнь“». Завершала письмо такая фраза: «Я все еще читаю – передо мной пример его жизни и работы».

Его влияние можно было ощутить и на панихиде по нему, устроенной в Нью-Йорке в Музее естественной истории. Когда он впервые появился здесь ребенком, тотемные столбы и маски буквально ошеломили его. Кто их создал? Что они означают? Он начал читать все, что мог найти, об индейцах, о их мифах и легендах. К десяти годам он уже был погружен в занятия, сделавшие его одним из выдающихся знатоков мифологии в мире и одним из самых замечательных педагогов нашего времени. О нем говорили: «Он способен вдохнуть жизнь в скелеты фольклора и антропологии». Сегодня, на вечере памяти в музее, где три четверти века тому назад впервые заявило о себе его воображение, люди собрались, чтобы почтить его память. Выступал Микки Харт, барабанщик рок-группы «