Сила меча - [26]

По крайней мере швырнуть Бурого в унитаз – раньше такого бы я не позволил себе даже “при отключенном сознании”…

После моей драки с Бурым школа гудела весь день как потревоженный улей. Подобные события случались у нас далеко не каждый год.

Сенсацией было не то, что тихий незаметный пацан сумел ткнуть Бурого головой в унитаз. Здесь-то как раз ничего удивительного не было. Бурый вовсе не отличался ни силой, ни умением драться, очень многие сумели бы сделать это не хуже меня. Невероятным было то, что я отважился на это, поднял руку на “шестёрку” самого Тайсона. И не просто избил его, с этим Тайсон ещё мог бы смириться. Но я на свою беду умудрился очень крепко унизить Бурого, “опустил” его. То есть сделал то, о чём втайне мечтала чуть ли не половина школы, но никому и в голову не приходило на самом деле отважиться на такое безумие.

На переменах на меня приходили смотреть из других классов, в один миг я сделался школьной знаменитостью. Нельзя сказать, что я был в восторге от обрушившегося на меня внимания. Внутри всё холодело от тяжёлого предчувствия.

Ребята подходили, похлопывали по плечу, говорили что-то вроде “Ну ты, блин, даёшь, Макс!”. Один “мелкий” парнишка неожиданно назвал меня “Дебилом”. Не желая обидеть, просто он пару раз приходил в наш клуб, когда там ещё был мой ненавистный тёзка, и запомнил меня именно под кличкой “Дебил”. В школе об этой моей позорной кличке никто почти не знал, и выходка пацана была воспринята как намеренная “провокация”.

Тут же услужливые руки подхватили несчастного мальчишку, его подтащили ко мне вплотную. Видно, недоумки рассчитывали на новое бесплатное зрелище, решив, что раз уж у меня настолько “съехала крыша”, что я “опустил” Бурого, то уж этого пацана, за которым не стоит никто наподобие Тайсона, я сейчас вообще размажу по стенам.

Мальчишка побелел и, заикаясь, стал извиняться. Ох, как мне не понравилось всё это, как напомнило тот случай в Крыму, распахнутые от ужаса глаза Ромки, то, как покорно он опускался на колени… Я молча растолкал уродов, набивающихся ко мне в “шестёрки”, а пацану не очень ласково сказал, что нечего извиняться, я и есть самый настоящий дебил, раз позволял когда-то себя так называть.

Слова мои тут же были подхвачены и стали передаваться “из уст в уста”. Сегодня что бы я ни сказал, даже последнюю глупость, какой бы дикий поступок ни отмочил, всё было бы воспринято школьной толпой с восторгом, ореол мученического героизма буквально витал у меня над головой.

Я вовсе не чувствовал себя героем. Чувствовал действительно дебилом. Который сам себе подписал чуть ли не смертный приговор. И уже ничего не исправить, теперь ведь не докажешь, что вовсе не собирался унижать Бурого, даже драться с ним не собирался. Да и не стану я ничего доказывать Тайсону! Я точно знал, что не стану. Просто не смогу. Не только из-за Меча. Случай в Крыму тоже оставил в моей душе неизгладимый след, и Камень, живое напоминание об этом случае, вновь был со мной, лежал в нагрудном кармане. Теперь любые проявления добровольного унижения, бессильной покорности вызывали у меня такое болезненное отвращение, что было оно сильнее любого страха.

А страх был всё-таки очень силён, от него не спасали даже прикосновения к Камню, успокаивающе звенящего хрустальным светом Луны. Страх глодал и глодал мою душу и к окончанию уроков настолько измотал меня, что я уже торопил про себя время, мне нестерпимо хотелось, чтобы неизбежная “разборка” с Тайсоном произошла поскорее. Чем бы она для меня ни закончилась, лишь бы поскорее.

Ничем хорошим эта “разборка” закончиться для меня не могла. Но ожидание её было настолько невыносимым, что я почувствовал страшное разочарование, когда Тайсон так в этот день в школе и не появился

Сашка смотрел на меня страдающими глазами и не знал, чем меня утешить. Так что утешать его пришлось мне самому. Я весь день старательно делал вид, что мне всё нипочём. В основном из-за Сашки делал. И ещё, конечно, из-за Любы. Остальным было в общем-то плевать на меня. Народ был сильно возбуждён, но переживал не из-за моей, как все были уверены, незавидной судьбы. Расправы со мной ждали как редкого бесплатного зрелища, события, о котором потом можно будет долго судачить. За моей спиной кипели горячие споры о том, как именно он меня уложит, надолго ли я окажусь в больнице, осмелюсь ли я сопротивляться избиению и тому подобное. Люба вроде бы переживала, но я вовсе не был уверен, что именно из-за меня. Вдруг она тоже просто сгорала от любопытства и нетерпения узнать, чем всё это закончится?

Сашка – тот точно переживал именно из-за меня. Причём едва ли не больше, чем я сам. Когда уроки закончились, а “железный Майк” так и не появился, Сашка слегка ожил.

– Макс, давай Олегу скажем! Ну хочешь, я сам скажу? Он что-нибудь придумает! Обязательно заступится!

Я едва не поддался подленькому желанию согласиться с Сашкой, подставить вместо себя Олега, переложить собственную проблему на него. Даже и соглашаться вслух не надо было, просто промолчать – и всё. И понятливый Сашка помчится к Олегу. И тот поможет, не сможет он не помочь. Я совершенно не представлял себе, как Олег это сделает, но что сделает обязательно, не сомневался. Всего-то – промолчать, и больше мне ничего угрожать не будет.