Сигналы утонувшего маяка - [15]

   Глава девятая

   Свежеиспеченный враг

   Йен Сорен уже пять лет был командиром группы захвата на Олимпии. Поначалу он воспринял назначение на эту должность с энтузиазмом: тридцать человек в подчинении, лейтенантские погоны и шанс со временем попасть в совет ордена, но шли годы, а перспективы военной и политической карьеры стремительно таяли. Уже более молодые офицеры успели обойти его по карьерной лестнице. Выскочки, которым повезло провернуть удачные спецоперации на рейдерских катерах, уже щеголяли капитанскими нашивками и командовали эсминцами или минными заградителями, а Йен все так же мариновался на этом ржавом корыте, которое гордо называлось флагманом.

   И ничего поделать было нельзя. Принципы карьерного восхождения в вооруженных силах изолятов были так же неизменны, как и погода на этой планете: личная доблесть в бою, размер урона, который твои подчиненные нанесли противнику, отсутствие собственных потерь. Всего этого можно было достичь в любом боевом подразделении, но только не в группе захвата танкера. За последние два года люди Сорена не произвели ни одного выстрела, не потопили ни одного корабля противника. Единственной их целью было подняться на борт брошенной нефтяной установки, провести беглый осмотр внутренних помещений и вызвать команду техников. Такая спокойная служба устраивала большинство рядовых солдат, но только не их командира. Он уже неоднократно подавал прошения о переводе, но ему каждый раз отказывали, вежливо уведомляя, что его служба очень важна для бесперебойного обеспечения военной промышленности энергоресурсами, и заменить его некем.

   Когда с подразделения сняли боевую надбавку за риск, а жена Йена начала регулярно его пилить по поводу нехватки денежных средств на их счету, жизнь лейтенанта превратилась в настоящий ад. Он начал всячески искать способ совершить подвиг и заявить о себе, и каждый раз надеялся, что в этот раз уж точно команда нефтяной установки не успеет эвакуироваться и их трупы лягут в его личную копилку. Но ожиданиям не суждено было сбыться, скоростной катер интегрантов, прикрываясь корпусом плавучего нефтехранилища, успел покинуть зону поражения бортового вооружения Олимпии. Гоняться за ним не имело смысла, и лейтенант, скрипнув зубами, отправил два отделения на штурм брошенной нефтяной установки.

   Солдаты с шутками грузились в моторную лодку, демонстративно показывая свою расслабленность. У многих автоматы болтались за спиной, а касок вообще не было. Сорен скривился, но ничего не сказал по поводу нарушения предписанных инструкциями правил. Он убедился, что лодка без происшествий достигла причальной площадки, и его бойцы цепочкой стали подниматься по лестнице. После чего развернулся, чтобы пройти в свою каюту и утопить горе в крепком пойле, к которому он пристрастился в последнее время. Дикие крики, настолько громкие, что даже расстояние не смогло их полностью заглушить, заставили его бегом вернуться к борту и вскинуть бинокль. Все его люди в изломанных позах валялись на ступеньках лестницы. Сорен попытался вызвать своего заместителя по рации, но ответа не услышал. Да и не мог услышать, потому что сержант Яркенсон, как и два десятка ушедших с ним солдат, лежал, ничком раскинув руки, и не подавал признаков жизни. Как ни вглядывался Йен в бинокль, ран на телах солдат не обнаружил, впрочем, и звуков выстрелов тоже не было слышно. Как можно тихо убить полвзвода солдат: электрический ток, отравляющий газ? Изоляты и сами активно использовали химическое оружие, в основном благодаря этому им и удавалось активно противостоять более многочисленным и имеющим гораздо лучшее материальное обеспечение интегрантам. Сорен поймал себя на мысли, что грызет ноготь на указательном пальце. С таким трудом забытая привычка снова вернулась. Нужно было принимать решение, но как часто бывает, вид своих мертвых солдат ввел только что мечтавшего совершить подвиг командира в ступор.

   Выглянувший на палубу техник окликнул Йена и спросил, можно ли им отплывать на нефтяную установку. Его расслабленный тон взбесил Сорена, однако дополнительный выброс адреналина помог собраться с мыслями и определиться с дальнейшим планом действий.

   - Боевая тревога, - закричал он в рацию, - повторяю, боевая тревога!

   Когда через две минуты остатки его взвода по стойке смирно стояли на палубе, Сорен, вернувший себе самообладание, твердым голосом ставил боевую задачу.

   - Все, кроме Уилсона, который останется здесь за старшего, в полном боевом снаряжении, для забывчивых я напомню: в бронежилетах, касках и с надетыми противогазами, вместе со мной грузятся в лодку. Время прогулок закончилось. Мы находимся на войне, и враг только что нанес свой удар. Я не знаю, что произошло с людьми Яркенсона, но собираюсь это выяснить. И если хоть один из вас, трилобитов, допустит вольности и вместо того, чтобы обозревать окрестности сквозь прицел автомата, будет ковыряться в носу... Того я лично пристрелю. Это понятно!?

   - Так точно, сэр, - нестройным голосом ответили солдаты, удивленные такими переменами в настроении своего командира.