Сигналы Страшного суда - [8]

Но твердым шагом, с хвастливой осанкой,

Зигзаг за зигзагом иду тропинкой.

Шаги бесчисленно множат склоны,

Поток стал узкий и зеленый,

И каждому шагу всё больше невровень,

За острым камнем – высокий камень.

II.

Я вижу, что сил у желанья мало,

Так пусть поднимает чужая сила.

Когда я пойму, что вниз не вернуться,

Мне будет легче туда взбираться.

Где сыпет камни тяжелая робость,

Легко пролетает слепая радость.

Я прыгнул с высокого берега щели

На дальний, низкий, ведущий к цели.

Но тут меня охватила забота:

Я вспомнил, что что-то внизу забыто.

III.

Я не мог припомнить ни черт, ни имени,

Напрасно глядя вниз на камни.

Может быть, это встретится мне,

Или я вспомню об этом во сне.

Но, двинувши осыпь забрасывать снег,

Я вдруг заметил странный знак:

Из груды камней непроходимых

Едва приметна полоска дыма.

Я увидел скатерть из нашего дома

И за ней сидящих двух знакомых.

IV.

Один сказал: «Иди скорее,

За той стеной тебя ждут другие».

Не зная, кто там мог оказаться,

Я боялся надеяться и ошибиться.

Но там было пусто. Меня не ждали.

Как сжала тоска от дурацкой шутки!

А когда я вернулся, – и те пропали,

Только дым остался, сухой и редкий.

И мне не открыли их дороги

Ни солнечный круг, ни серп двурогий.

V.

Где надо жаться к пустой стене,

Другие лица явились мне,

Но, как и те, всего на миг,

И я ожидаю своих родных.

Меня торопит проклятый путь,

Не знаю, как мне их удержать.

Я считаю уступы бесцельных стен,

Я устал от прощальных перемен.

Уходят, уходят их голоса,

И тоска затемняет мои глаза.

Июль 1940

Сталино, гостиница

71. «Ослабевшая, упала…»

Ослабевшая, упала,

Бросив ветку, вишня.

Я томилась, ожидала,

В сад зеленый вышла.

Засияли, потеплели

Лунные ночи,

Чтоб не спали, чтоб летели

Сонные речи.

Если б им хватило силы

Подхватить, как крылья,

Мы слились бы и забыли

Пустоту усилий.

Июль 1940

Вокзал Октябрьской ж/д в Москве

72. Гипнотические фокусы

Проверьте скатерть на столе,

Под этой шляпой пусто.

Эта штука – пистолет,

А эта вещь – капуста.

Небосвод за пять минут

Виден стрелке плоским.

Я так рад на вас взглянуть,

Девушка из воска.

Теперь следите за рукой,

Я смешиваю кости.

Будьте, девушка, со мной,

Приходите в гости.

Дайте я вас помещу

В черную корзину,

Дайте я вас угощу

На одну персону.

А потом мы будем пить

Веселые напитки,

У меня есть кровать,

И ляжем спатки.

Июль 1940

Сталино, гостиница

73. «Бредят души из темных тел…»

Бредят души из темных тел,

Освободившись от важных дел.

Встряхните пальцы и бросьте

На клавиши, как кости.

Фикус нам являет фокус,

Троечный дупель представляет тревогу градом,

А дверь привешена к деревьям сада.

Живите осторожно —

Что человеку нужно?

Немножко водочки,

Немножко девочки.

Патефон развит над дачей.

Поздравляю вас с удачей.

Июль 1940

Сталино, гостиница

74. «Полинялая такая…»

Полинялая такая,

Обескровленная,

Завитая и пустая —

Чья ты, кто ты,

Дорогая?

Не побежденная,

Не убежденная,

Чужая,

Шуткой встреченная,

Минуткой меченная.

Глупая боль.

Жадная моль.

Полет. Мелькая.

Вот ты кто такая.

20 августа 1940 – 28 февраля 1955

Во сне

75. Дорога в Ура-Тюбе

Под горой на камне,

Выточенный утром,

Темно-красный пламень

Облаком окутан,

И за дымным оловом

Видно в узкие дверцы

Всё, что было жаловано

Ищущему сердцу.

Это вышитый закуток

Деревянных сеток

И висящая коса,

А в ней сердечная роса.

22 августа 1940

Дачный поезд из Бернгардовки в Ленинград

76. «Когда я был наездником…»

Когда я был наездником,

пятнадцать дней,

Я был завзятым звездником,

искателем огней.

И ременная ручка

моего хлыста

Торчала с каждой кочки

из зелени куста.

А вот уже вторая

неделя снега, —

Я снял с себя дороги

и сбросил ноги.

22 августа 1940

Дачный поезд из Бернгардовки в Ленинград

77. Псалом I

Сколько неизбежных снов

Выметает вечер,

Столько неизвестных слов

На языке у ночи.

Я устал благословлять

Счастливые обманы,

В стенки влипать и холодеть,

И зажимать ей карманы.

Всех карманов не зажмешь —

Она в жилетном носит нож.

Как быть? Что делать? Как спастись?

Услышь меня и отзовись!

Мне отвечает беззвучный голос:

«Бессмысленно не падет твой волос».

О, голос тайный, безголосый,

Ведь это важные вопросы!

22 августа 1940

Поезд из Бернгардовки в Ленинград

78. Псалом II

Какой-то странный человек

Был пастырем своих калек.

Он запускает их с горы,

Они катятся как шары,

Потом кладет их под горой

В мешок глубокий и сырой.

Там в сокровенной темноте

Они лежат уже не те.

22 августа 1940

Поезд из Бернгардовки в Ленинград

79. «Закрыв полой лукавый взор…»

Закрыв полой лукавый взор,

Мы темнотой смываем сор.

Пусть из текучей дряни

Окаменится строенье,

И пусть из ночи синей

Распустится освещенье.

В нашем труде нет мутной боли,

В нашей слезе нет капли соли,

У нас в глазах спокойный сон,

У нас в ушах веселый стон —

Стон укушенного,

Стон утешенного.

Мы из первых рук берем свечу,

Провожаем в спальню их чету.

Мы оставляем их вдвоем,

И мы не рыдаем, а поём.

Когда же один из них ушел, —

О, сколько яростных упреков! —

Пусть тот, кто что-нибудь украл,

Поднимет руку.

Из всех, кто был так близко от вас,

Нам дорог тот, кто вот что унес:

Ярость и злобу на доски

И немощь подняться того, кто плоский.

А мы заполняем пустую впадину,

И мы убиваем слепую гадину.

22 августа 1940

Дачный поезд из Бернгардовки в Ленинград

80. «Чем корзины полней высокими лбами…»

Чем корзины полней высокими лбами,

Тем горше взгляды глаз под ними.