Сигнал бедствия - [33]
Ваулин прошел в кабинет редактора. Был заказан спешный, вне всякой очереди, разговор с Москвой. С начала блокады проволочной связи не было и пользовались радиотелефоном. Эти разговоры, несомненно, подслушивал противник, и потому приходилось быть очень осторожным. Не упоминали даже названий «Ленинград» и «Москва» — их заменили словами «наш город», «ваш город».
«Наш город» спросил, вернулся ли сотрудник такой-то. «Ваш город» ответил: «Да, вернулся, но завтра поедет по новому заданию на юг». — «Он здесь?» — «Отправился домой за вещами».
«Наш город» сказал, что за ним надо немедленно послать. Есть дело, не терпящее отлагательств. Из «вашего города» ответили, что сейчас же пошлют, что он будет у телефона через полчаса.
В перерыве Ваулин позвонил на завод и справился о здоровье Снесарева. Ему сообщили, что Снесарев чувствует себя хорошо, всякая опасность миновала и он, вероятно, скоро возобновит работу.
Через полчаса опять соединились с Москвой. У телефона был фотокорреспондент. Он оказался сообразительным человеком. После первых же слов догадался, о каких снимках идет речь.
— Завтра все вышлем в ваш город, — сказал он Ваулину, — Вторую партию приготовим послезавтра и вышлем вдогонку.
— Дельно! — сказал Ваулин. — Все ясно. Так и сделайте. Благодарю. — Он понял, что на всякий случай пошлют не один, а два пакета с одинаковыми снимками. Все может случиться на трассе, по которой в осажденный город идут транспортные самолеты. — До свидания! Привет вашему городу!
У дверей кабинета редактора Ваулина ожидал гигант фотокорреспондент.
— Уже готово! — забасил он. — А вам, как ценителю, я приготовил еще два снимочка. Считаю, что это лучшие мои работы блокадного времени.
Он протянул три влажных увеличенных снимка, которые сохли на развернутом листе пористой бумаги.
— У моста лейтенанта Шмидта. Снято под разрывами. Здорово, а?.. А это уезжающие. Станция возле Ладоги — Кабоны. Неправда ли, поразительный снимок?
Ваулин был занят другими мыслями, но не мог не задержать взгляд на третьем снимке. Возле машин лежат чемоданы уезжающих из осажденного города. Падает снег. На заднем плане виден железнодорожный состав. Женщина поставила девочку на чемодан и кутает ее в шерстяной платок. Дочка прижалась к матери. И по глазам ребенка видно, как много он пережил. Сколько тоски в огромных глазах ребенка! Это уже не детские глаза.
— Спасибо. Снимок действительно волнует… И никакой постановки. Ничего не прибавили от себя. Это правда без украшательства. Спасибо за подарок!
Ваулин перевел взгляд на первый отпечаток — тот, который был ему нужен для работы.
Даже на этом увеличенном снимке трудно было разглядеть лицо неизвестного.
Пятая глава
1. Первый свет
В середине января на заводе удалось пустить крошечную блок-станцию. Она работала на мазуте, но мазута было в обрез — на самом дне последней цистерны. Станция осветила лишь две мастерские, в которых собирались наладить работу, да несколько комнат.
Над столом Снесарева горела низко опущенная на шнуре маленькая лампочка. О том, чтобы осветить копировальную мастерскую, пока не приходилось и думать. Да и работать там было бы некому. Из всех копировальщиц на заводе оставалась только Надя.
Снесарев не замечал времени и, если бы не Надя, забывал бы поесть. Болезнь жестоко потрепала Надю. Ватник болтался на ней, из-под воротничка проглядывали ключицы.
Когда она пришла в первый раз, Снесарев взял ее за обе руки, повернул из стороны в сторону, как ребенка:
— Нужно бы вам еще полежать с недельку. А то вы на самом деле долгоносик. Рано поднялись. Бить некому долгоносика!
Надя невесело улыбнулась. Черты ее круглого лица обострились, еще больше углубилась горькая морщинка около рта, и казалось, что огромные глаза стали еще больше, что они совсем налезли на виски.
— Что это, Надя? — Снесарев почти закричал, отошел на шаг назад, всплеснул руками.
У висков вились седые волосы. Надя махнула рукой, досадливо поморщилась:
— Не надо, Василий Мироныч. Не ужасайтесь — ничего страшного… Давайте лучше есть суп.
В углу комнаты, где работал Снесарев, она завела маленькое хозяйство: медный котелок, две алюминиевые тарелки, кружка, сковородка. Посуда была прикрыта чистой холстиной.
Снесарев принес из дому эмалированный чайник и выслушал от Нади едкое замечание:
— Эх, Василий Мироныч, самого простого не понимаете! Будто физике не учились.
— При чем тут физика?
— А при том, что испортили полезную вещь. Оставили воду в чайнике. Она замерзла, и лед продавил дно.
Чайник пришлось выбросить.
Надя ходила за водой, за растопкой, за углем. Девушка заботилась о Снесареве по-матерински. Они по-прежнему никогда не говорили о Мише.
Надя появлялась часа в четыре. Легкий скрип половицы напоминал Снесареву, что в комнате есть еще кто-то. Он поднимал голову от чертежей:
— А-а, это вы, Надя! Простите, задумался — не заметил, как вы пришли. — И снова наклонялся над работой.
Надя растапливала печурку, ставила на нее котелок, грелась. Спустя полчаса она расстилала на столе листы чистой бумаги. Снесарев откладывал чертежи, и они садились есть.
— Суп у нас сегодня замечательный, — говорила Надя. — Я ходила домой. И нашла на кухне… Представьте себе, что я нашла!..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман известного писателя С. Марвича «Сыновья идут дальше» рассказывает о жизни и борьбе рабочих Устьевского завода под Ленинградом в годы революции, гражданской войны и начального периода восстановления народного хозяйства. Отчетливо отражена организационная роль партии большевиков, запоминаются образы профессиональных революционеров и молодых членов партии, таких, как Буров, Дунин, Башкирцев, Горшенин, Чебаков. Читатель романа невольно сравнит не такое далекое прошлое с настоящим, увидит могучую силу первого в мире социалистического государства.
На этот раз четыре подружки проводят ночь в палатке на берегу канала. Чарли рассказывает историю старой мельницы, стоящей неподалеку у небольшого тихого пруда. Историю о несчастной любви, коварном предательстве и о призраках, охраняющих сокровища…
Герои повести расследуют убийство, происшедшее во время раскопок древней Шахрухии.
Юмористический детектив о расследовании совой Шерлой и кошкой Мурлой происшествий в озёрном лесу. Шерла выяснит, кто похитил лисёнка, украл орехи у белки и ценности из музея древней старины. Ей даже не помешает «помощь» инспектора полиции Лист Роя – филина, прибывшего из туманных лесов.
«Скелет за шкафом»В МГУ похищена важная рукопись – результат многолетних научных изысканий. Абитуриентке Гаянэ, по прозвищу Гайка, ничего не остается, как согласиться расследовать это странное происшествие. Подозреваемых трое. Все три девушки – пятикурсницы, у каждой из которых есть очень веская причина пойти на такой рискованный шаг. Но кто же все-таки совершил кражу? Умная и решительная Анжела? Нуждающаяся в деньгах Варя? Или увлекающаяся культурой эмо Рита? Гайка идет по следу, но сможет ли она разобраться в хитросплетениях университетской жизни и найти украденное?«Парижский паркур»Каникулы! За границей! Без родителей! О чем еще можно мечтать? Но не все так гладко в жизни Гаянэ.
С тех пор как на одной вечеринке Росс встретил мальчишку, как две капли воды похожего на него самого, его жизнь превратилась в сплошной кошмар… `Двойник` преследует его повсюду, с маниакальной настойчивостью выдвигая единственное и совершенно абсурдноетребование — чтобы Росс `убрался из его жизни` и уступил свое место. В противном случае он грозит наслать на Росса какой-то смертельно опасный вирус. Росс не верит в серьезность угроз чокнутого незнакомца, пока, к собственному ужасу, не замечает у себя признаки странной болезни…
Уважаемый читатель!Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием «Обыкновенное мужество», я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев — участников описываемых событий.Почему?Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта — субъективной оценкой.