Сибирский триллер. Том 3: Осеннее рондо - [166]

Надежда Ивановна вся покраснела и её начало трусить. Этот скользкий тип явно над нею издевается. Если он смеет издеваться над ней, взрослой женщиной, то как же здесь издеваются над её ребёнком!

— Я хочу немедленно видеть своего ребёнка. Я требую это! Вам ясно? — раздельно произнесла Надежда Ивановна, с неприязнью глядя на дежурного врача. Тот окинул её взглядом и понял, что лучше поскорее избавиться от этой разгневанной женщины. Здесь ему не нужны скандалы с истериками.

— Тогда вам надо в хирургическое отделение. Идите сейчас налево, дойдете до угла, поверните опять налево и там увидите лифт. Вам нужно на четвертый этаж. А я сейчас позвоню дежурному врачу отделения, она вас встретит.

На четвертом этаже у лифта Надежду Ивановну встречала женщина — врач.

— Вы мама Марины Солдатенковой? Это я вам звонила.

— Почему же вы мне не сказали, что у Марины сломана ещё и рука?

— Там просто небольшая трещинка. Не надо так волноваться, ничего страшного нет. И, кроме того, Марине сделали укол, и она сейчас спит. Девочка будет спать до завтрашнего утра.

— Я хочу на неё посмотреть.

Таня нашла белый халат для беспокойной женщины и провела в палату. Она не осуждала её, так как волновалась бы не менее, если бы, не дай Бог, такое случилось с Алёной. Только незачем было сидеть на подоконнике, из — за чего, как предполагала Таня, девочка выпала из окна. Возраст такой, что о последствиях своих поступков не задумываются.

Надежда Ивановна, увидев спящую дочь, с ногой в гипсе, подвешенной к верху, и такой же загипсованной рукой, еле сдержалась, чтобы не заплакать.

— Скажите мне, доктор, всю правду, — обратилась она к Тане. — Что её ожидает?

— Да не волнуйтесь вы так! Как вас зовут?

— Надежда Ивановна.

— А меня Татьяна Петровна. Ваша дочь, можно сказать, отделалась лёгким испугом. Через месяц будет бегать на дискотеки, увидите. Более того, я сама порекомендую ей это сделать, потому что так у неё быстрее всё срастётся.

Убежденность врача сыграла свою роль, и Надежда Ивановна, немного успокоившись, посмотрела на неё с большой надеждой.

— Татьяна Петровна, сделайте, пожалуйста, всё возможное, чтобы моя девочка быстрее встала на ноги. Я вас отблагодарю!

Таня по опыту знала, что все так говорят, а потом приносят коробку конфет, а врачам — мужчинам бутылку коньяка и считают это благодарностью. У мужчин скапливается этих бутылок столько, что потом они договариваются с каким — нибудь кафе и продают их по бросовым ценам. А женщины раздают конфеты своим знакомым, потому что осилить сами не в состоянии. "Лучше бы государство зарплату платило нормальную и регулярно, чем все эти благодарности", — подумала Таня, однако вида не подала, чтобы не обижать расстроенную мать. Они вышли в коридор, и Надежда Ивановна спросила:

— А почему в палате столько много больных. Кроме Марины там ещё четверо. А что, одноместных палат у вас нет?

— Одна одноместная палата есть, но это для VIP — персон. Использовать её не разрешается.

— А телевизор там есть?

Таня улыбнулась. Какая разница, что там есть, если её дочери не светит туда попасть. Но, чтобы не обижать женщину, она кивнула.

— И телевизор есть, и кроме телевизора там многое есть.

— И телефон есть?

— И телефон есть.

— Это хорошо! — удовлетворённо сказала Надежда Ивановна, чем рассмешила Таню.

— Надежда Ивановна, вы только не волнуйтесь и поверьте мне, всё с Мариной будет хорошо.

— Я, почему — то, верю вам, и тоже на это надеюсь.

— Вот и хорошо! — улыбнулась Таня и проводила Надежду Ивановну к лифту. Скандал, которого она опасалась, не состоялся, и женщина ушла немного успокоенная. Таня, как мать, её понимала и жалела Марину. Личико у девочки довольно миленькое, и сама она производит впечатление разумной девочки. Да и не могло быть иначе, раз в университет поступила. Таня забыла спросить у Марины: на каком факультете та занимается. Может быть, она даже знает Митю?

Первое её дежурство проходило спокойно, но неожиданно через некоторое время приехал главврач с профессором мединститута, у которого когда — то училась Таня. А ещё через некоторое время примчался запыхавшийся Лёша Поспелов, её бывший сокурсник, а ныне заведующий хирургическим отделением.

— В какой палате лежит Марина Солдатенкова? — спросил главврач, и Таня повела их в палату к Марине, докладывая по дороге о состоянии больной и показывая рентгенограммы ноги, руки и позвоночника.

— Надо срочно перевести девочку в 411—ю палату, — распорядился главврач. — И необходимо проверить работает ли там телефон.

Эта суета удивила Таня, и она потихоньку спросила у Поспелова:

— Лёша, а чья родственница эта девочка?

— Танюша, я не знаю, но Постников распорядился уделить девочке максимальное внимание и обеспечить ей полный комфорт.

Таня не знала, кто такой Постников, хотя уже где — то слышала эту фамилию. Телевизор в палате 411 не работал, поэтому вскоре появился какой — то человек и заменил его. Потом появился другой человек и заменил телефонный аппарат новым, более модным. Эта суета раздражала Таню и напоминала ей советские времена. Но девочка не виновата, она спала, не подозревая о том, что проснётся в другой палате, где будет лежать одна и ни с кем не сможет перемолвиться хоть словом. В палатах, где лежит несколько человек, можно пообщаться, о чём — то поспорить, если, конечно, пациенты не испытывают друг к другу антипатию.