Сибирский кавалер [сборник] - [135]
Бегут казаки по сходням, скачут в трюмы, факела у Осиповых холопов выхватывают. Батюшки! Сколько всего! Все ныл князь, что его голодом уморить хотят. А только хлеба на дощаники погрузили более ста четей, да столько же крупы и сухарей. Двадцать бочонков масла и сала! А мехов сколь? А шуб дорогих?
Григорий рубанул саблей мешок с мукой, ногой поддал:
— Казаки! Руби мешки аки ворога! Вытряхивай! Все проверять велено, он где-то в мешках грамотки спрятал!
Рубили, с хрюком, грюком, сплеча. Трюмы, словно снежком припорошило.
Холопы Осипа завопили, из пищали одного казака ранили.
— Руби прихвостней! — кричит Григорий.
Холопы увидели, что дело плохое — скачут в воду, плывут к берегу. А там их казаки встречают пинками, нагайками.
Илья Микитич к берегу прискакал. Было сказано только обыскать, но похоже — смертоубийство начинается. И не успокоишь сейчас казаков, да не только они тут с Осиповым добром разбираются, но и многие другие горожане.
Отступил тихонько Илья Микитич в темноту, сел на коня, и был таков. Не пожелал вмешиваться.
Григорий подмигнул Ваське-Томасу, мол, хватай мешок с лисами, да тащи домой. Многие казаки тоже не зевают, подбирают, где что плохо лежит.
— Берите топоры, днище рубите! — велит Григорий.
Ну вот. Концы в воду. Потонет дощаник, кто будет считать, что там на нем было, а чего не было?
Князец Бадубайка на передний дощаник взбежал. Отобрал у холопа факел, стал бабам в лица светить, княгиню Аграфену искал. У нее-то уж наверняка записка где-нибудь запрятана. Обыщу! Найду. И перстни сниму, а может, еще что с ней сделаю.
А Аграфена-то была мужиком одета, чего ни на Руси, ни в татарах никогда не видали. Подкралась она сзади к Бадубайке, да саданула его лопатой по голове. Упал Бадубайка в воду, кричит:
— Спасите, помогите, последний раз купаюсь!
Забыл, как крикнуть по-русски: мол, тону. А казакам — что? Ну, купаешься последний раз — дело твое.
А Аграфена с холопами по берегу из пищалей бьет, к дощанику своему не подпускает, холопы чалки рубят, паруса натягивают.
Отъехала Аграфена. В делах да заботах к Томскому незаметно и зима-матушка подошла, и мороз-батюшка стал по углам потрескивать. А в светлую заутреню можно увидеть домового в хлеву, в заднем углу. Пускай себе греется, нам не мешает. Домовой в доме спит на соломе, ему не худо и нам — пироги на блюдо.
Все лежит в закромах, да в подвалах-погребах. Последний сноп поставили в сенях — для нового урожая. Сенца запасли. Копна — от копны, как от Томского — до Москвы!
Зима перемела дороги, то мороз, то пурга — не видать не зги. Теперь сюда не придут враги. В такой-то снег лошадям — не бег. В такой-то мраз — помрешь как раз!
В Рождество Христово пекли казылки: фигурки зайцев, лисичек, птичек, медведей, петушков, да все из сдобного теста с изюминками! Подвешивали эти фигурки Дашутка, да Танька, да Нафиса, да прочие бабы по всей слободе к окнам и дверям бедных изб, чтобы ребятишки увидели да обрадовались: дедушка Мороз принес!
Григорий тосковал по Устинье, запирался один в верхней светелке, читал книги да думал. Иногда стучал к нему Васька-Томас:
— Мой дрюк! Я фыгнал вино по старинному рецепту, настоял на тринадцати травах, пьется легко, зовет далеко!
И втянул-таки немец друга своего и хозяина в большую пьянку. Пьяные пошли ко двору дьяка Ключарева да палили там из пищалей по нужнику до тех пор, пока он стал весь как решето. И у Осипа нужник изрешетили.
А Агафена, княгиня, тем временем добралась до Москвы. Сибирский приказ теперь был вновь в руках Трубецкого, который при Морозове был не у дел. Подхватив государственные вожжи, Трубецкой не забыл и про кнут, ехать так уж ехать.
Письмо князя Осипа Алексей Никитич приложил к другим томским кляузам и пробился на прием к царю.
Трубецкой прочитал царю из бумаг кратко самое главное, высветил суть. А в чем она? Сибирская вотчина далеко, кого ни пошли — быстро заворовываются, начинают удельными князьями себя чувствовать, а кому меньше кусок достался, тот — жалобы строчит.
Что тут делать? Новых воевод послать, да с наказом строгим. Пусть на месте все сочтут: кто сколько наворовал. Потом уж и в Сибирском приказе спросят со всех, кто больше виноват. Да накажут построже. Чтобы другие знали и помнили: Москва все видит, все слышит, она не так уж далеко, как вы думаете. Не балуйте, робята, башками дурными рискуете!
Решили новыми воеводами в Томский послать Михайлу Петровича Волынского да Богдана Андреевича Коковинского. Волынский в Томский посылался вроде как в ссылку, хотя это так и не называлось, но он был из людей опального Морозова и надо было его удалить подальше.
Воеводы еще только багаж собирали да с имениями своими разбирались. До Томского еще и вести о новом назначении не дошли.
Мерзли на градских башнях караулы, в церквах шли службы. Бабы были заняты пряжей, мужики в лесу валили сосны да вывозили по зимнику.
Григорий наконец-то смог пройти на лыжах на Толстый мыс. Могилки там замело, кресты были белы от снега. Было тихо, только синички тенькали, и звук был светлый и чистый, словно Устькины волосы.
Лежать с забитым землею ртом? Перед нами ворота тьмы вечной. Что будет потом? Где — души? К чему все дела наши? Ничего ясного не сказали ни Петр с Максимом, ни бухарский чародей, вызывавший своим порошком непонятные картины. И нельзя заглянуть вперед, в бездну.
Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
Приквел к первой повести об историке Роберте Джонсоне. Отважный искатель приключений вместе со своей новой спутницей отправится на поиски двух самых загадочных артефактов, так или иначе связанных с именем жестокой королевы из средневековья.
У нас большая семья. Я моя сестра и мой младший брат. Одни из немногих чьи семьи наполнены добротой взаимопониманием и развитием. Наш отец постоянно, что-то придумывает. Куда-то поехать. Куда-то пойти. В этот раз мы решили отправиться в аквапарк. Казалось бы такое банальное событие для литературы вряд ли достойно этих строчек. Но уверяю вас. Все получится по классическим канонам истории. Выбрали один путь, но получился совсем другой путь!…Так мы и узнали, место, которого давно нет на карте и на котором по-прежнему светит маяк.
Первый сборник сочинений нижнетагильского автора Малинина Егора (малинки), включающий самые яркие из его сочинений. "Первый и не последний".
Перед глазами читателя глава истории, которая перевернула устой всего Средневековья – падение Ордена Тамплиеров, некогда могущественного ордена, державшего в руках половину всего мира. Заговор верхушки римской церкви, вовлеченость инквизиции, и история наследного рыцаря ордена, в поте лица мчащегося на его спасение и на сохранение векового наследия. Это не книга, но сценарий. Все зависит от вашего воображения. Все характеры персонажей – ваше собственное представление о них. Все сцены и атмосфера эпохи зависит только от вас.
Cюжет книги основан на подлинном событии – в 1894 году американка родом из России впервые в мире совершила кругосветное путешествие на велосипеде. Пускаясь в дальний путь на новом по тем временам средстве передвижения, героиня объявляет себя "новой женщиной" в надежде прославиться и разбогатеть. Кругосветка в одиночку длиной почти в пару лет изменит ее представления о мире и поможет узнать себя. События развиваются стремительно, однако повествование рассчитано на неспешное чтение. Это книга-калейдоскоп, которая предлагает вдумчивому читателю достроить подлинные связи между репортажами начинающей журналистки Мэри и свидетельствами знавших ее людей.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.