Сибирский кавалер [сборник] - [126]
Все это изобразил здесь богомаз Герасим с особым тщанием и молитвой. Томичи, занятые все лето тяжкими трудами, не все умевшие читать, могли увидеть в соборе картины священной истории, умилиться, вспомнить о том, кто за всех нас принял на кресте муки. А многие после в морозные ночи не раз будут видеть это во сне. У каждого все эти картины будут жить в сердце.
Отец Киприан чинно вел службу, а о чем думал — не угадать.
Томские попы сперва горячо поддержали восстание, а теперь пошли на попятный. Поп Борис, напившись крепкого вина у князя Осипа Ивановича, явился однажды прямо на двор к Илье Микитичу Бунакову да начал обзывать его воровским воеводой. Бунаков, мягкий человек, а тут — рассвирепел. Приказал дворовым своим драть попа за бороду, а затем раздеть и посадить в свой погреб на ледник, дабы охладился.
И, совершенно нагой, только с крестом на шее, поп Борис Сидоров пел на холоде духовное, дабы согревать себя и устрашать Бунакова. И Илья Микитич смутился и велел выпустить попа.
И вот пошел Григорий на берег Томы, где уже поднимали паруса корабельщики, а холопы торопливо таскали на дощаники имущество князя и его сестры.
Передовой дощаник был весьма лепо украшен. На носу корабля было изображение Поренуты. Он был в короне и имел четыре лика, обращенных на четыре стороны, чтобы мог уследить за всеми четырьмя ветрами. Пятый лик был на груди Поренуты. Его глаза были обращены вниз: Поренута должен был вовремя замечать подводные камни и мели. Чайки носились над водой, выхватывая зазевавшуюся рыбешку. На берегу горели костры. На горе достроили Воскресенскую церковь, а старую разбирали, свозили на берег, сжигали, а головешки спускали по реке; это делали, чтобы никто не взял намоленное церковное дерево для мирских нужд. Отправляли плыть по реке, по воле Бога и волн, и старые иконы, изображение на которых потемнело и стерлось.
Отход кораблей благословлял поп Борис Сидоров. Духовник Подреза на леднике у Бунакова не только не утратил благолепия своего голоса, но даже добавил ему звучности. Поп был в длинной черной рясе, по всему ряду до низу шли серебряные пуговицы, ворот тоже был расшит серебром, вид пастырский и библейский придавала широкополая черная шляпа.
Борис кропил корабли, желал счастливого плавания. И словно вняв бархатному голосу священника, подул ветер, паруса кораблей наполнились и суда, как живые, дрогнули, рванулись, пошли быстрее, быстрее.
Григорий долго глядел им вслед.
Почему речная свежесть и крики чаек напоминают о свободе, о счастье, которые могли бы быть, но которых нет?
Отправившись домой пешком, он свернул к мельнице, чтобы посмотреть, как смололи его зерно. Князь Оська недавно жаловался в Москву, что Бунаков да Плещеев на царевой мельнице за помол не платят. Ну и чертушка! Сам, когда у власти был, гроша ломаного за помол не платил. А теперь пишет, что умирает с голоду, потому как ему зерно смолоть не дают. Вот боров старый. Погреба и амбары ломятся от жратвы, и — оголодал!
Григорий задумался о том, что будет, если снимут с поста Бунакова. И внезапно он запнулся обо что-то. Смотрит — веревка, дорогу ему преградили старцы Петр и Максим. Не раз проезжал мимо них, все некогда было поговорить. Теперь они глядели на него с двух сторон дороги. С годами они не старели и не молодели, они как бы закаменели в пещерах своих, их маслянистые глаза смотрели живо и молодо:
— Чуем, брат, что смутно у тебя на душе, молись, брат, и станет легче.
Григорий глядел в глаза то одному старцу, то другому, но не читался страх в их глазах, а была только бесконечная доброжелательность.
— Скажите, старцы божии, какова моя дальнейшая судьба? Болящий ожидает здравия до смерти, но не лучше ли знать все наперед?
Старцы переглянулись, как бы поразмыслили немного, потом Петр сказал:
— Ты непростой человек и знаешь даже больше нашего. Окольно идти — семь верст, а напрямик — все пятнадцать. Книга судеб не на земле, а на небе, буквы в ней постоянно меняются и читать их может только Бог. Спаси тебя Христос!
Кинул Григорий старцам кису с деньгами, а можно было купить на те деньги двух коней добрых. Старцы сказали:
— Спасибо тебе за щедрость, брат, мы дадим эти деньги на монастырь, самим-то уж ничего не надо. Мы за тебя помолимся, ты так и знай.
Григорий пошел потихоньку к своему дому, думая о том, каким бы он стал, если бы дожил до глубокой старости? О чем бы думал? Чем занимался бы? Он не мог представить себя стариком, когда не надо уже ни вина, ни женщин.
А через день Григорий сидел на островке, который образовали два рукава реки Ушайки, впадающие в реку Тому. Тут, в Бухарской слободе, было всего два дома, остальные — юрты. Два минарета торчали над слободой как два гигантских огурца. В одной из юрт говорил с Григорием именитый здешний гость: Абу-Али-Магомед-Ага-Ибн-Абдурахман-Салих-Саид.
Он взял зеленую дудку, заиграл на ней тягучую и странную мелодию, тотчас из дудки потекла зеленая струя. Старик направил эту струю так, чтобы наполнить плошки. И вот, подал Григорию плошку с зеленым чаем и уже раскуренный большой кальян. Сам он потянул дым из другого кальяна, запил чаем и сказал:
Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.